Перекрёстное опыление

еще... Еще!» Софья вновь задвигала задом и при этом тесно сжала влагалищем вянущий ствол.

— Донна Роза так умеет? — вкрадчиво поинтересовалась она.
— Не-а, — помотал головой ошалевший от скоропостижного двойного оргазма Илья.
Наступил антракт...
Оторвавшись от губ гостя, Софья спросила:
— Есть хочешь?
— Умираю, — кивнул Илья.
— Сейчас, — она поднялась. — Ой, Ильюш, у меня колени дрожат! Что ты со мной сделал?

Минут через десять Софья появилась, толкая перед собой сервировочный столик. Она смотрелась потрясающе: пояс, чулки, туфли на шпильке — такой вот лаконичный прикид. Больше ничего.
Хозяйка поднесла ко рту гостя кусочек колбаски... и отвела руку.
— Ой, ты наешься, и таким вкусным больше не будешь! Может, тебя не кормить? И вообще! Ты почему ещё при галстуке?
Снова в прихожей запел Стинг. Илья подобрал с пола телефон.
— Привет, моя донна Роза! Как добралась?... Ну и умница... Да, на встрече... Устал, как собака... Домой? Не знаю... Целую, моя донна Роза! Отдыхай... Звони...
Софья усмехнулась:
— Сестрёнка обозначилась. А Борька молчит, как в воду канул!

Она даже не подозревала, насколько близка от истины.

Потому что в это самое время в дверь номера Бориса постучали. Вошла Роза. Её била крупная нервная дрожь.
— Боря, я, наверно, напрасно это сделала...
— Что ты, маленькая моя! Мы же давно с тобой мечтали провести уикенд подальше от Москвы. Кипр... Это же песня!
Роза увяла. В самолёте, да и в такси она была весёлой и бодрой, вся в предвкушении запретного плода тайного наслаждения, а сейчас из неё словно ушла вся энергия. Кончился завод.
Борис усадил её, налил метаксы и заставил выпить. Налил ещё, дал зажжённую сигарету.
— Посиди, цветочек, я пока ванну приготовлю...

Вернувшись, он застал Розу в той же позе: в одной руке стакан с метаксой, нетронутый, в другой — догоревшая до фильтра сигарета, на полу под ней — осыпавшийся пепел...
Борис отвел гостью в ванную. Как с ребёнка, снял с неё одежду. Она смотрела перед собой тусклыми глазами и послушно выполняла команды: «Подними руки. Выше. Опусти. Теперь ногу, другую. Выше. Хорошо». Прекрасная Роза стояла перед ним обнажённая, будто Афродита. А кто ещё? Они ведь на родине богини, на Кипре!
Роза опустилась в душистую пену и вдруг вцепилась в его руку:
— Боря, мне страшно...
— Ну, успокойся, цветочек, чего тебе бояться...
— Ты не понимаешь. Боюсь, что всё всплывёт. Я ведь тебя люблю. Какая же я дура, где я была раньше?... Потерять три года! Иди ко мне, милый...

Борис сбросил одежду и опустился в воду. Роза прижималась к нему всем телом и беззвучно плакала. Его рука плавно скользила по изгибам безупречного тела, забираясь в самые сокровенные уголки. Он целовал соленое от слез лицо и шептал:
— Не надо, успокойся, это все нервы, ты просто в напряжении, ты сегодня устала...
Что подействовало больше — коньяк, горячая ванна или ласки и уговоры, неизвестно, но постепенно лицо Розы ожило, глаза заблестели, руки начали ласкать тело мужчины. Под этими прикосновениями остолбенел его приятель. Роза попросила: «Боречка, встань», и губами обхватила тугую