Дружба или Любовь. Странная концепция

и привело к тому, что мы проводили вместе время и отпуска в домах друг у друга, хотя их дом был, конечно, намного более роскошными, чем наш. Эшли, вроде как, влюбилась в него, и это гарантировало, что мы приезжали чаще.

Вскоре после этого все превратилось в дерьмо.

Саския... О, сладкая Саския, она была дикой крошкой и любила водить машину. У нее был маленький Триумф Спитфайр, который действительно соответствовал ее характеру, она была безумной гонщицей. Я ненавидел ездить с ней куда бы то ни было, потому что она никогда не была счастлива, если ее нога не давила в пол. Единственно, чего я опасался, это когда она забирала Сильвию, хотя та заверила меня, что они никогда не ездили на машине быстро, но все было чертовски по-другому, когда она везла меня, она испытывала огромное удовольствие, пугая меня до дерьма.

Оглядываясь назад, все кажется неизбежным, но это не отменяет трагедию. Однажды, пролетая по извилистым ветреным проселочным дорогам Центрального Отаго, она потерпела смертельную аварию. Ей повезло, что она умерла быстро.

После того как несчастный случай поразил его, Грант был в полном раздрае, рассказывая нам новости по телефону. Мы прыгнули на самолет и сразу полетели к ним. Когда мы туда приехали, он был пьян и рыдал. Эшли, утешая, обняла его. Он налил мне выпить, и мы сели на веранде и ужрались в хлам. Эшли провела всю ночь, убирая и готовясь к безумному потоку людей, ожидаемых завтра.

Когда я, наконец, залез в кровать, Эшли все еще тихо рыдала.

— Господи, что за ужас, милый, он плохо справляется, завтра ты должен быть сильным, ты должен взять контроль на себя.

День начался с того, что Эшли сосредоточилась на приготовлении еды и подготовке к приему посетителей. Я съездил в полицейский участок и организовал вывоз и утилизацию машины. Иисус, что за рухлядь, все было раскурочено до неузнаваемости. Я нашел специализированную фирму по утилизации автомобилей, которая была достаточно заинтересована, чтобы забрать останки.

Вернувшись в дом, я увидел Эшли, раздающую еду непрерывному потоку гостей, желающих передать Гранту соболезнования и обещания помощи. Он был не совсем кататоничен, но едва функционировал.

Той ночью, после того как все уехали, остались только Грант, его сын Глен и мы. Эшли готовила обед, но все было мрачно, мы пытались заставить Гранта открыться и поговорить, но он был потерян душой, полностью погруженный в свое непреодолимое горе. Это была та его сторона, которую мы никогда не видели, свидетельство того, как сильно он ее любит. Он пресек наши постоянные попытки заставить его говорить о том, что он собирается делать, и ушел, рано покинув стол, оставив нас одних.

Его сын был очень обеспокоен; он изучал архитектуру в университете Мэсси в Гамильтоне и был погружен в свои исследования. Он не мог позволить себе слишком много свободного времени.

Похороны были грандиозным делом. Грант, безусловно, оказал влияние на местное сообщество, он всегда был щедрым человеком, тем типом парня,