Разоблачение 6 лет спустя

зелеными, коричневыми и серыми пятнами. Я едва могу сосредоточиться на дороге. Мое сердце колотится громче, чем рев мотора. Я давлю на газ перед каждым красным светофором. Застреваю за автобусами. Придется ждать в пробке. Я в отчаянии стучу кулаком по рулю. Кричу на другие машины в бессильной ярости и судорожно сигналю. Я сворачиваю налево, затем направо, проскакиваю через закоулки и переулки, срезаю через полупустые парковки, уворачиваюсь от пешеходов и даю тормозам адскую работенку.

И вот, наконец, я вижу его впереди. Офис Юлии. Большой, квадратной формы трехэтажный бетонный блок с широкой, открытой парковкой. Я смотрю на часы на приборной панели. Сейчас десять минут шестого. Стоянка почти пуста. Осталось всего несколько машин. Я сворачиваю на стоянку и медленно объезжаю ее, сердце бешено колотится, отчаянно желая увидеть машину жены, чтобы доказать самому себе, что ошибаюсь.

Первый раз я объезжаю вокруг стоянки и не вижу ее.

Я снова объезжаю вокруг, чтобы убедиться, но по-прежнему не вижу ее машины. Я притормаживаю и сижу неподвижно, глядя на главный вход в офисное здание.

Мое сердце проваливается в груди. Нет, нет, этого не может быть.

Может быть, сегодня она припарковалась где-нибудь еще. Может быть, встречу отменили, и она уже едет домой.

Я достаю телефон и набираю ее номер. Голосовая почта. Зачем ей выключать телефон? Я звонил ей сегодня утром, и она ответила. Почему ее телефон сейчас выключен?

Движение выводит меня из задумчивости.

Входная дверь открывается, и кто-то выходит из здания. На долю секунды я обманываю себя, думая, что это Юля. Но это не так. Это охранник, в низко надвинутой кепке, чтобы заслониться от вечернего солнца. Он идет к моей машине, преисполненный чувства собственной важности, засунув два больших пальца за пояс, как американский шериф из захолустья. Я опускаю стекло.

— Чем могу помочь, приятель? — спрашивает он, подходя ближе.

— Просто жду, когда моя жена закончит, — говорю я, заставляя себя говорить естественно. Я даже предлагаю фальшивую, но зубастую улыбку.

— Там? — спрашивает он, кивая на здание. — Сейчас там никого не осталось, кроме охраны и уборщиков.

— Никого? — спрашиваю я, борясь с желанием высунуться из окна и блевануть на стоянку. — Вы уверены? У нее была поздняя встреча.

— Все уходят в пять, — говорит он уверенным голосом. — Никто не остается так поздно, кроме нас. Может, вы ошиблись зданием?

— Может, и так, — говорю я, жалея, что это не так.

Я поднимаю стекло и выезжаю со стоянки на дорогу. Охранник наблюдает за мной, пока я не сворачиваю за угол и не исчезаю из его поля зрения. Мое сердце колотится, громко, как стук копыт лошади по пастбищу. Я останавливаюсь и тру лицо руками, борясь с желанием закричать. Этого не может быть на самом деле. Этого не может быть на самом деле.

Как давно Юля работает в этой компании? Четыре года? Пять? С тех пор как она там работает, она каждый месяц засиживается допоздна, как часы. Я никогда не сомневался в том.