Мужчина в зеркале. Часть 2

была неправа, что изменяла тебе».

Мне надоело слышать, как она извиняется, но, по крайней мере, этот раз был лучше предыдущего. На самом деле она извинилась за то, что сделала, а не за то, как я об этом узнал.

«Ты когда-нибудь любила меня?» — искренне спросил я. «Я знаю, что ты этого не делала в конце, но как насчет начала? У нас были хорошие времена, не так ли?» В моем голосе не было горечи. Это был честный вопрос.

«Да. Мы любили. И я любила тебя. Я все еще люблю, хочешь верь, хочешь нет». Она ответила с печальным выражением лица. Она не сказала: «Только не так» в конце своего заявления, но я знал, что это подразумевается.

Я хотел задать ей еще вопросы, но в этом не было смысла. Она со мной покончила, и спасать уже нечего. Кроме того, мне больше не нужно было мучать свою гордость.

Мы стояли молча, позволяя пропасти между нами расширяться. Я больше не сопротивлялся. Я уступил неизбежному.

«Ну, я думаю, что мы сейчас делаем, это пытаемся двигаться вперед, став взрослыми. Нам нужно многое решить. Так что я возьму эту одежду и перенесу ее в комнату для гостей». — наконец сказал я. Она грустно кивнула. Я попытался смягчить неловкость шуткой, поэтому добавил: «Просто чтобы ты знала, я собираюсь купить новую кровать и поставить там».

Она усмехнулась. «Да. Ну, это ты купил неудобную кровать. Помнишь? Лэнс собирался пожить с нами недолго, а ты не хотел, чтобы ему было слишком удобно».

Я невольно рассмеялся над иронией. «Да, ну, у этого плана определенно есть неприятные последствия».

Я увидел что-то в ее глазах, но не мог понять, что именно. Казалось, она смотрела на меня, чего-то ждала, но не понимал. Может быть, это был гнев, может быть, прощение. Я не знаю. Все, что я знаю, это то, что я пытался преодолеть первое, но не мог дать второе. Единственное, что я должен был ей дать, — это радушие (даже если оно была фальшивым).

Мы вдвоем перенесли мою одежду в другую комнату, молча согласившись на негласное прекращение огня. Мы не разговаривали больше, чем было необходимо. Остаток дня (пока близнецы не вернулись домой) мы прожили в холодной, но вежливой атмосфере. К счастью, она ненадолго вышла по делам, и я развесил одежду в мирном уединении.

Только когда мы уселись с близнецами после обеда, эмоциональный вулкан полностью извергнулся. Мы объяснили (не особо объясняя), что происходит между нами.

Джош и Элли были умными детьми. Они знали, что есть кое-что, о чем мы им не рассказываем. По правде говоря, я хотел пролить свет на Пейдж. Я действительно хотел. Но я не видел в этом смысла. Это не избавит их от боли. Фактически, это добавило бы еще. Конечно, у меня было бы небольшое оправдание, когда они повернулись бы против своей матери, но в конечном итоге это повредило бы им больше. Они были слишком молоды, чтобы обрабатывать эту