Шантаж

делать вид, что это его заботит...«Картинке» не пристало наслаждаться, её задача только хорошо выглядеть. Пальцы всё быстрей и быстрей. Ах какая я влажная, как много смазки... Выгнулась, застонала. Затем заревела, медленно сползая по скользкому кафелю на пол, под ласковые струи воды. Как всё запуталось в моей жизни и что теперь делать? Я всего лишь слабая женщина. Папа умер, меня некому защитить. И от кого защищать, от Долженко или от Сережи? Сама во всём виновата, привыкла плыть по течению, точнее, боюсь плыть, против... Когда-то попробовала. Потом лежала почти неделю в больнице, вынужденная всем врать что упала с лестницы. Да и, разве я смогу оставить сына, моего Митьку. Тело колотит озноб, чувствую себя сломанной, чувствую себя куском мяса, который рвут со всех сторон волки... Какие волки. Шакалы! Вдруг со всей ясностью понимаю — пока я буду вести себя, как жертва, я и буду для всех жертвой. Хватит быть спящей царевной, в ожидании, того, когда закончится кошмар, в который превратилась моя жизнь. Неожиданно в голову приходит мысль?. Так! Надо действовать. Для начала, мне нужно две вещи — найти хорошего адвоката и найти хорошего частного детектива.

Миллион смогла достать, только вот что буду рассказывать, если муж вдруг заинтересуется моим счетом. Покажу какое-нибудь украшение выдав его за новое. Сережа невнимателен к деталям, точнее ко мне, вряд ли заметит. По мере того как я приближаюсь к этому чёртовому району, к этой чёртовой квартире, волнение и мандраж охватывают меня. Нет, этого не может быть... просто не может быть... Нет, я сказала... Однако тело не слушается. Оно ждёт, вибрирует, оно хочет, оно течёт. Подонок, свинья, скотина, сволочь. Шакал! А ведь издали кажется таким... притягательным.

Звонок на двери, противным звуком ворвался в барабанные перепонки. Вздрогнула. Все же Долженко, красивый мужик. Красивый слизняк. Открыл широко дверь, галантный приглашающий жест. Губы скривила в презрительной усмешке. Пусть знает — я его презираю! Презираю, таких, низких, мелких шантажистов. Прези... Мужские пальцы неожиданно оказываются в волосах, твёрдые губы накрывают мои губы. А я их не успела сжать. И не смогла сдержать стона, даже не думала, что так сексуально заряжена. Упираюсь руками в его широкие плечи, пытаюсь оттолкнуть.

— Не рыпайся, тварь!

Тварью меня ещё никто не называл. Однако несмотря на грубые слова, несмотря на руку в волосах, жестко фиксирующую голову, губы нежно и мягко приникают к моим, посасывают, не давая их закрыть. Потом, так же резко и неожиданно, отпускает. Отпускает тогда, когда мне стало нечем дышать, когда ноги стали ватными, когда тело стало мелко подрагивать. Только бы не сползти к его ногам безвольной тряпичной куклой. Пытаюсь сфокусировать свой взгляд, пытаюсь показать, как же я его ненавижу. Мелкий шантажист и слизняк!

— Раздевайся!

Подонок. Расстёгиваю шубку. Он помогает мне её снять. Проходим в комнату. Диван разложен. Внизу живота жаркий толчок. Нет! Я ничего не чувствую. Нельзя! Нет!

— Когда я говорил, раздевайся, я имел ввиду,