Шантаж

полностью, — шепчет Валера противным... сексуальным, шепотом мне на ухо.

— Снимай с себя, всю, одежду.

Вспыхиваю. Как же унизительно.

— Валерий Александрович, я согласна платить, но только без пошлости, пожалуйста.

— Ты будешь делать, то, что я сказал. А я сказал, «раздевайся»!

Хочется убить его: размозжить ему чем-нибудь тяжелым череп, разорвать на кусочки... зажать яйца в тиски и медленно сдавливать, слушая его вопли...

Стараюсь говорить спокойно и без эмоций.

— Валера, возьмите деньги, и не воображайте о себе слишком много.

Протягиваю пакет. Губы Долженко тоже презрительно кривятся, словно я ему взятку предлагаю, а не деньги, которые он вымогает с помощью шантажа. Вытаскивает пачки купюр и бросает их на диван. Они рассыпаются по нему веером. Подходит. Я опасалась увидеть — бешенство. Нет, лицо кажется спокойным... и злым. Слышится треск рвущейся материи. Ещё одна блузка, разодрана в клочья. Пытаюсь его ударить. Перехватил руку. От возмущения, не хватает кислорода, дыхание с хрипом вырывается из легких. Чёрт, да он наслаждается, всем этим. Приподнимает мое тело над полом и бросает на разложенный диван. Пуговица на брюках отлетела куда-то безжалостно оторванная сильными пальцами. Валера словно меня за что-то наказывает. Пытается стащить штаны. Сколько же в нем силищи. Конечно, бывший военный. Изловчилась, ударила его кулаком по лицу. И в ответ получила пощёчину. Не сильную, но это отбило желание сопротивляться... Впрочем, меня еще` не так били, кровью харкала. Хорошо, что Митька этого не видел...

— Если я сказал, раздевайся, нужно быстро всё с себя скидывать, а не показывать свой норов. Попробуешь, укусить, хребет переломаю!

Солоноватые капли катятся по щекам... Хорошо бы натравить этих шакалов друг на друга... Довженко не останавливают мои слёзы... он не обращает на них внимание. Ну хоть рвать одежду перестал. Неторопливо расстегнул бюстгальтер, трусики просто стащил с ног. Я полностью обнаженная перед ним, и даже не пытаюсь прикрыться. Мне всё равно, абсолютно все равно. Пусть смотрит! Слышится звук расстёгиваемой ширинки. Ремень упал на пол. Как давно не белили потолок в этой квартире... Всё-таки вздрогнула, когда руки коснулись моих ног раздвигая. Невольно взглянула. Первое что бросилось в глаза — это шрамы, несколько шрамов у него на теле. Когда-то давно ему видимо, здорово досталось... а тело у Валеры красивое, даже более чем. Широкие плечи, мускулы, мощные руки, плоский живот, ни жиринки. Нет! Потолок... Давно не беленный потолок с трещинкой идущей от трубы отопления. Хмыкнул. Скотина!

— Ахм,

Не смогла сдержать вскрик, когда его голова оказалась между моих ног, когда губы впились в мою... влажную плоть. Нет, нет, мне не нравится, мне не может это нравиться. И я не должна быть влажной. Пытаюсь сжать ноги. Даже пошевелиться не смогла. Зафиксировал намертво своими ручищами. Язык раздвигает пропитанные любовным соком губки, касается клитора. Чертит на нём какие-то замысловатые фигуры. Всасывает. Нет! Потолок! Потолок... какой же тут красивый, чёрт возьми, какой же тут красивый... потолок... Еще одна судорожная попытка сдвинуть ноги, ни к чему не