По следам Аполлинера 29. Неудавшаяся месть

приступили к любовному соитию в полном взаимном согласии, о чём говорил то вздымающийся, то опускающийся зад господина Жукова между коленями моей маман. Неожиданно она сталкивает его с себя, приподнимается, сжимает колени руками и произносит:

— Прости, но мне показалось, что кто-то есть тут неподалёку, на противоположном берегу...

Усевшись рядом с ней, обняв её за плечи и целуя, он пытается её успокоить:

— Да что ты!... Тебе, наверняка, померещилось...

— Нет, нет, я не обманываюсь... Давай собираться... Нас, наверно, уже обыскались... Да и мне нужно подумать о твоём предложении...

— Насчёт новой встречи ночью?

— Да, но перед этим надо позаботиться о вашем ночлеге, а без беседы с хозяйкой имения тут не обойдёшься...

— Ну, я тебе покажу ночлег! Отстань же! — возмущается госпожа Жукова и тем, что слышит, и тем, что пытаюсь предпринять с ней я.

— Ночлег — ночлегом, но неплохо бы закончить должным образом и эту нашу встречу! — говорит моей маман её супруг и опять заваливает её на лопатки и взбирается на неё сверху.

— Не могу! — вскрикивает госпожа Жукова и её рука судорожно и машинально хватается за моё мужское достоинство, поспешно к этому времени вынутое из ширинки и услужливо ей предоставленное.

Какое-то мгновение она взирает на него, в её глазах мелькает какая-то смесь изумления и возмущения. Рука её отпряла, а затем так меня толкает, что я с криком оказываюсь опрокинутым на спину позади ствола, на котором мы сидели.

— Ой, прости меня! Я не хотела!

В глазах её я вижу испуг. От испуга, думаю я, недалеко и до раскаяния, и протягиваю ей руки, прося помочь подняться.

— Вам это зачтётся! — с какой-то угрозой в голосе произношу я.

— А ты имей совесть, — оправдывается она. — И, будь любезен, приведи себя в порядок... Из-за твоей бесцеремонности мы, вроде бы, ещё раз их спугнули... Смотри!

— Так вам это должно быть только приятно, — замечаю я, почёсывая ушибленную спину и не спеша занять место рядом с нею.

— Ещё как! — соглашается она.

— Так, может, их стоит припугнуть как следует?

— Стоило бы...

— Тогда я сейчас продемонстрирую вам сцену, от которой ваше сердце возрадуется... Они ещё не оделись?

— Не спешат, вроде бы...

— Тогда, пожалуйста, взвизгните по поросячьи!

— Это зачем?

— Сейчас увидите... Да погромче!

Госпожа Жукова издаёт поросячий визг, я отвечаю на него собачьим гавканьем, а тот берег неожиданно оглашается сильными и дикими криками и завываниями...

Госпожа Жукова чуть ли не падает со своего сиденья от смеха и, одной рукой указывая на тот берег, а другой — на место рядом с собой, произносит:

— Смотри, смотри! Как они вдруг засуетились!

Сев на прежнее место и снова обняв её за плечи, я тоже не без удовольствия наблюдаю, как господин Жуков спешно напяливает на себя сюртук, а моя маман безуспешно пытается справиться со своими панталонами и чулками...

— Пожалуйста, дорогая, побыстрее! — торопит он её, протягивая ей руку. — Да оставь ты всё это здесь, вставай, и бежим отсюда!

Она так и поступает: