Синта

покороче, зато заметно толще, и головка его была более крупной, грибовидно шире самого ствола, да и сам он, словно имел небольшую горбинку, сгибающую его вершину книзу.

— Хочешь, попробуем? — спросила она, сделавшись пунцовой, и взглянула мне в глаза, впервые, за долгое время. Она старалась сохранить невозмутимый вид, хотя возбуждение уже завладело ею. И я решил попробовать обнову:

— Давай, если хочешь — с деланно равнодушным видом отозвался я.

Он входил очень плотно, но постепенно приработался, и она начала скулить, получая наслаждение.

С новой игрушкой мы развлекались до лета. Обида её на меня не была прощена, но ушла в забвение. Мы занимались любовью почти как прежде, но что-то постоянно стояло между нами. Она старалась быть ласковой со мной, без синты, но то, что я мог дать ей — не порождало волны восторга подобно той, какой она испытывала с протезом. Жена откровенно говорила, что после него практически не чувствует меня, и мне приходилось время от времени доставлять ей удовольствие этим крупным фаллосом. А летом всё изменилось. Вновь жена стала терять интерес и ко мне, и к муляжу, как это было с прежней игрушкой. Но не могло же это происходить из-за того, что она нашла незнакомца, владельца прототипа! И я отнёс это на то, что вещь сделана её братом, который только недавно разбился в машине насмерть, и любая вещь, сделанная им, бередила память сестре. После работы, я, как и в прошлый раз, скорее для очистки от сомнений, проследил за ней. Она заезжала только к вновь забеременевшей сестре, которая жила в квартире с мужем и их отцом. То, что этот муляж сделан с члена моего тестя, я мог бы допустить, поскольку знал, что он у него тоже крупный (сын корнем в отца пошёл), но тогда выходило, что моя занимается этим с собственным отцом, к тому же, при сестре, которая была дома, в отпуске по беременности, или с мужем сестры, который временно не работал и сидел с надомной работой. Но у него я видел инструмент в душевой перед бассейном — меньше моего.

Так наша жизнь продлилась с пол года, до поздней осени, когда тесть вдруг умер от инсульта. До сорока дней жена ходила в подавленном состоянии, как и её сестра, и обе злились от того, что Андрей — другой зять, ни сколько не горюет, а скорее — наоборот. Но вскоре всё это отошло на второй план — стало однозначно понятно, что моя красотка забеременела. Для меня всё выяснилось ровно спустя год после смерти тестя. У нас, с женой, к тому времени, уже всё постепенно вернулось в прежнее русло. Она за это время успела забеременеть и родить. Она вновь была только моей, и телом и душой. Сёстры говорили о жизни, готовя еду на стол, и я вышел на перекур с мужем второй из сестёр. Вот тогда-то, стоя у подъезда, неожиданно для себя и узнал, от чего Андрей