Юность прошлого

Нет, она не была моей первой учительницей, она даже не была моей первой женщиной, но она была той, которую почти каждый мужчина хоть раз встречал в жизни и которую никогда не забудет. Мои старшие классы школы пришлись на начало развала страны. На фоне общей разрухи и в экономике, и в головах людей, я почему–то взялся за ум и перешел в физ–мат школу в другом районе.

Там то я её и встретил, точнее я ей повстречался. Она была учительницей русского и литературы, только второй год после пединститута, а я простой восемнадцатилетний парень из семьи интеллигентов–инженеров. У нее были внушительные достоинства и огромные амбиции в жизни, у меня худое вытянутое подростковое тело и продуваемый ветер в голове. «Почему именно я?» — до сих пор задаю себе этот вопрос, но именно меня она постоянно оставляла на дополнительные занятия после уроков по причине резкого снижения моей успеваемости по русскому языку и литературе.

Когда говорят об отношениях мужчины и женщины, зачастую используют понятие что мужчина берет, а женщина дает. В моем случае было наоборот — я давал себя, а меня брали. Это даже не как кролик с удавом, нет, это как волчица и овца, в роли жертвы выступал я сам.

В те времена мы не были развращены всеми этими новомодными энтернетами, MеТоо, кляузами, видеокамерами на каждом шагу. Для нас слово «учительница» значило многое, пусть даже и такая молодая, как моя учительница русского языка и литературы. Я никуда не жаловался. Я даже своим одноклассникам не говорил и не хвастал — мне было стыдно, ведь брали меня, а не я сам.

Как вам объяснить, что я чувствовал, если по прошествии стольких лет я сам себе, теперь уже взрослому, состоявшемуся во всех отношениях мужчине, не могу объяснить. До сих пор воспоминания о тех «событиях» вызывают у меня противоречивые чувства. С одной стороны причастность к запретному, интимному вызывала у меня гордость смешанную со страхом, ту, что чувствуют, наверное, космонавты ступившие на новую планету, с другой стороны абсолютное сметение от незнания, что с этим делать, как правильно себя вести, чтобы не выглядеть перепуганным зверьком в клетке...

Я хотел, чтобы все это закончилось, так диктовал здравый смысл и воспитание, с другой стороны, чтобы это продолжалось вечно... Тогда она казалась мне взрослой женщиной. Никакой похожести с моими одноклассницами, никакой щенячьей неуклюжести, никаких торчащих коленок и ключиц, никакой вычурной, граничащей с показухой, сексуальности. От неё пахло сандалом и запретом. Вот такой, сводящий с ума подростка, букет. Это теперь я понимаю, что по возрасту она не очень далеко ушла от тех девочек, что окружали меня тогда, но мне казалось несколько иначе. Вечером затихала старая маленькая школа, уходил шум кружков и секций, учителя дописывали классные журналы и учебные планы на следующий день, уборщицы перемыв классы прекращали греметь ключами и расходились по своим домам, мы оставались одни. Старая вахтерша, а по совместительству ещё и