В объятиях пирата. Части 9—10

Когда ты обвиняешь меня... Наверное, справедливо... во мне... — он улыбнулся, — оживает пират. Не ругай меня, и я стану ангелом! Я буду стараться! Обещаю!

— Сэр, — вдруг серьёзно ответила она, — но я не хочу жить с ангелом, — она улыбнулась. — Я уверена, ангелы не умеют делать то, что умеете вы, — опуская взор, она чуть слышно призналась: — Ночью с ангелом мне будет... скушно...

Дюваль рассмеялся и, прижимая её ещё сильнее, сказал:

— Ну, значит, я буду не очень стремиться быть ангелом... И всё же, ты хочешь знать, куда именно мы плывём?

— Конечно, я жду, — улыбнулась Анна.

— Мы будем жить в моём родовом имении. И кстати, ещё... я смог вернуть и титул... Поэтому вы, мадам, самая настоящая графиня Дюваль.

Её огромные глаза стали ещё больше, Дюваль утонул в них, как в звёздном небе и вновь прижался к её полураскрытым губам. Он чувствовал, как Анна задрожала, выгибаясь в его руках.

— Милая, — прошептал он, отрываясь от её ротика, — я тоже... хочу,... но в каюте мы точно разбудим Анри, — он улыбнулся и добавил с усмешкой: — Не могу же я разложить тебя на палубе...

— Да... — густые ресницы взметнулись вверх, выпуская на него чёрный взгляд, — а ты можешь... прямо здесь? — смущённо прошептала она.

Без слов Дюваль провёл большим пальцем правой руки по её полураскрытым губкам. Обрисовав их форму, отправил палец в маленький ротик. Анна, посасывая, облизала палец мужа, продолжая смотреть призывным, умоляющим о наслаждении, взглядом. Руки Сержа стали поднимать ей юбку.

— Милая, помоги мне, — улыбнулся он, — подержи её сама.

Вот он нащупал тесёмку, на которой держались шёлковые панталончики, обшитые кружевом.

— О, ещё и это! — проворчал возмущённо, продолжая улыбаться. — Сколько же на вас препятствий, мадам!

Узелок тесёмки никак не поддавался, и Дюваль опустился на колени, склонив голову, стал развязывать его зубами. Он почувствовал, что штанишки совсем промокли. А когда стянул их с подрагивающих ножек, ощутил, как влага медленно скатывается по внутренней стороне атласных бёдер, устремляясь ниже, впитывается в чулочки.

Языком он собрал «сок», быстро поднялся, расстегнулся сам и, охватив ладонями бархатный «персик», поднял Анну до своего изнывающего от страсти места. (Специально для — Насадил её на себя и, чтобы заглушить её и свои стоны, впился губами в яркий ротик. Его руки раскачивали Анну точно на качелях, то отталкивали её, то вновь притягивали к себе. А сама она, полностью отдавшись своей страсти, быстро вращала «персиком» и слегка подпрыгивала вверх-вниз.

Когда упругий фонтан его лавы оросил горячее лоно, Анна, подавляя собственный крик, укусила Сержа за нижнюю губу.

— Тигрица моя, страстная, — пьяно улыбаясь, прошептал он.

Некоторое время он продолжал удерживать её, прижимая в себе, а потом бережно поставил на слабые ножки, поправил юбочку и, застёгивая свои брюки, сказал:

— Иди спать, любовь моя. А мне надо сходить, проверить всё...

Он быстро чмокнул её в раскрасневшуюся щёчку и ушёл.

Зайдя в каюту, Анна поцеловала спящего сынишку. Потом с радостью освободилась от одежды. Намочила платок и, раздвинув ножки, вытерла