Вернуть любовь

возбуждение, а не боль. Мы долго смотрели друг другу в глаза, и кажется, от одного только взгляда я испытала оргазм. Да, это намного лучше! Это намного больше, чем физическая разрядка. Это самое прекрасное, что я чувствовала в своей жизни. Словно наши души занимались любовью. А потом... пошёл дождь, не позволив к душам присоединиться телам. И мы, сняв обувь, бежали босиком по скользкой траве к его старенькому жигулёнку, счастливо хохоча во всё горло. Вот там, в машине, снимая губами дождевые капли с моего лица, Игорь и сказал: «Олененок, я тебя очень сильно люблю». Олененок, Олененок,...Олененок... в ушах до сих пор стоит звук этого милого прозвища. Слезы побежали по щекам, заползая в уголки губ. Да, я понимаю, тех чувств и эмоций не будет больше между нами. Мы изменились, стали более опытными, возможно мудрыми, а скорее всего — циничными. Но всё же, теперь ведь может быть по-другому. И кто сказал, что это другое, будет хуже?

Три дня я выжидала, надеясь, что Ковалев придёт. Но по мере того как проходили дни, часы, отчаяние постепенно заползло противным холодком в душу. Надо смириться с мыслью, что всё закончилось, что мне не удастся войти дважды в одну и ту же воду. Нет, не могу, не хочу... не сдамся так просто. Если есть страсть, всё остальное тоже можно вернуть!

Сама не знаю, как очутилась около его дома. Благодаря проныре Витьке, я знала номер квартиры. 55-я, на 7 этаже. Сколько счастливых чисел в одном наборе. Он дома, об этом мне сказала не только его машина, стоявшая на парковке, но и застучавшее, как сумасшедшее, сердце в груди. Перед видеодомофоном замерла на минуту, пытаясь справиться с волнением. Набираю подрагивающими пальцами номер. Раздался щелчок, наверное, домофон включился, наверное, он меня видит, наверное, мне нужно что-то сказать. Только вот язык онемел. Стою и смотрю в чёрный квадрат видеодомофона, нервно покусывая губы. Молчание давит на тело, как нечто осязаемо, тяжёлое, тёмное. В желании вдохнуть хоть немножко воздуха, грудь бурно вздымается.

— Что ты хотела? — какой спокойный, даже равнодушный голос.

— Игорь... — запнулась, — Давай поговорим.

— Я все тебе сказал, мне нечего добавить.

Он меня ударил, все моё тело ощутило боль от этого удара. Руки задрожали.

Всё... зря припёрлась. Нет. Нет. Не могу, не хочу! Я буду цепляться всем, чем можно, за всё, что можно. В голове всплыли его циничные слова: «Я, конечно, не прочь трахнуться с тобой, ты красивая баба. Но и только». Губы кривит циничная усмешка, цепляться теперь можно только пиздой. Ну и что ж, хотя бы потрахаюсь с ним вдоволь! Вспомню, как это бывает с любимым человеком.

— Ты говорил, что хочешь меня! — сказала с вызовом, с вызовом посмотрела.

Опять осязаемое, давящее молчание. Неужели и этого мне не будет дано?

Молчание, молчание, молчание. Глухой голос:

— Заходи, седьмой этаж.

Выдох облегчения из моих губ. Писк открывшейся двери.

Надо же, я умею ходить. В голове вспыхнули слова