Вернуть любовь

посыпались на пол, а стул с грохотом опрокинулся. Игорь конечно не повернулся, даже не вздрогнул, а вот его спутница, с ухмылкой посмотрела на меня и опять начала что-то шептать в его ушко. Сучка драная! К столику подбегает официант. Как всё неловко, как все по-дурацки.

— Вить, я припудрю... губки, — из-за волнения перепутала всё на свете.

Витька ржёт. А мне не до смеха. Потому что рука Игоря все также поглаживает коленку этой дылды. А ну их всех!

Выбегаю на площадку около ресторана. Жадно вдыхаю воздух. Курящие мужчины обращают на меня внимание. О чем-то говорят между собой, глазея. Знаю, я красива, даже очень, с налетом некоего заграничного лоска, который невольно обращает на себя внимание. Только бы не вздумали идти знакомиться. Мне это совершенно не нужно сейчас. Предупреждая намерения одного, довольно симпатичного парня, разворачиваюсь и возвращаюсь в ресторан.

Игорь стоит в холле. Руки в карманах. Сосредоточенный, немного хмурый взгляд. Опять залюбовалась им: русые густые волосы, серые лучистые глаза, тяжелый волевой подбородок. Он и в 26 лет был красавчиком, а сейчас в 34 повзрослевший, лощёный, матерый... от его великолепия всё внутри сжимается.

— Игорь, меня ждешь?! — пропела я и, собрав всю смелость, на какую способна, подошла к нему, безбожно виляя бедрами обтянутыми чёрной кожей брюк. Я наглая, еще какая наглая, руки закинула ему на плечи. Надеюсь мне не почудился блеск похоти в его глазах. Нет, Ковалев отталкивает с силой от себя, так что я больно стукнулась локтями об зеркало.

Конечно почудилось, это не желание, а злость.

— Не надо делать вид, что ничего не произошло.

— А что собственно произошло?

— Прекрати преследовать меня, это достало уже до чертиков, прекрати пялиться на меня неотрывно.

Ага, все-таки мои жаркие непрестанные взгляды даже через затылок достигали цели! Не такой уж он железобетонный.

— У тебя что, совсем не осталось гордости?

Разозлил, мгновенно вскипела.

— Гордость!? — вырывается с шипением из меня. Да, Игорь, у меня совсем нет этого чувства! Я все сделаю, слышишь, все, чтобы тебя вернуть, поскольку не хочу, чтобы моя глупая ...гордость и твоя глупая принципиальная упёртость помешали нам быть счастливыми.

Натянуто, неестественно, расхохотался.

— Какое счастье, о чём ты?! Паровоз с нашим счастьем отправился прямиком в ад, ещё восемь лет назад, когда красавица Олечка неожиданно, вместо того чтобы принять моё предложение руки и сердца, вышла замуж за богатенького немца.

Ему больно, до сих пор — больно! Значит, есть чувства, значит, всё ещё может быть!

— Она всего лишь копия, Игорь, моя копия!

— Иногда копии, бывают намного лучше оригинала, во всяком случае свежей и в них нет гнили.

Горько. Правда всегда бьёт наотмашь.

— Ты-мне-не-нуж-на, — по слогам произносит он, — У меня таких, жадных, на всё готовых самок, вагон и маленькая тележка.

— Отстань, уйди, исчезни, — Ковалев продолжает забивать слова, как будто гвозди в мою голову.

«Финита ля комедия». Что тут ещё можно сказать...

В глазах защипало, запекло. Нет, я не буду плакать, нет! Всё-таки слезинка вырвалась из-под густо