Блуждающие огни. Часть 1

ее нижней губке, слегка смещая ее то вправо, то влево, а затем проник к ней в рот. Вика сжала зубы и завертела головой. Первый эффект сильной слабости от вколотого ей препарата уже прошел — осталась только легкая нега и какая-то муть в голове, как от алкоголя. Тем не менее, вырываться в любом случае было совершенно бесполезно — телохранитель только подтолкнул ее ближе к этому извергу с лицом херувима.

— Открой рот, если не хочешь, чтобы тебя прямо сейчас по очереди поимели назначенные мной лица, — вкрадчиво произнес он, и, когда ее зубки разомкнулись, ввел палец ей в рот, — Соси... Не станешь же ты отрицать, что мои прикосновения тебе приятны?

Вика послушно сжала его палец губами, заставляя себя забыть обо всем, не думать, не анализировать, отвлечься. Лишь бы эта экзекуция поскорее закончилась!

— Не чувствую твой язычок... Вот так... И смотри мне в глаза... Умница...

По ее щекам снова потекли слезы, губы бессовестно горели от его ласки, но она смотрела в его блестящие глаза, требуя от себя быть сильной, быть смелой, быть терпеливой. Когда он оставил в покое ее дрожащие губки и снова тронул ее внизу, она поняла, что вся потекла, потому что на этот раз его пальцы уже двигались по скользкой горячей влаге у нее внутри, а затем покрывая ею ее голые лепестки и клитор. Вика невольно издала тонкий стон и тут же вспыхнула, сама не понимая, как могла так выдать свою слабость.

— Я смотрю, тебе нравится? — прошелестел он, вдруг подхватывая ее под колени и слегка потягивая на себя так, чтобы она не сидела, а полулежала на сидении, опираясь о его ассистента спиной.

Вика безвольно всхлипнула, но сопротивляться не посмела, тем более что два его пальца то осторожно проникали в ее возбужденную сочную щелку, совершая там несколько мучительно медлительных движений, то снова начинали скользить по ее до боли растревоженному бутончику. Ее голова стала невольно метаться, дыхание участилось, к горлу подступал ком. Желание испепеляло ее, уничтожало, лишало разума. Она старалась убедить себя, что двигает бедрами навстречу руке своего мучителя вовсе не из покорности ему, вовсе не из потребности удовлетворить свою похоть, а лишь потому что желает избавиться от его беспощадных прикосновений.

Когда автомобиль притормозил на светофоре, Виктор вдруг прекратил ее пытки. Он снял пиджак, а затем медленно расстегнул брюки и обнажил торчащий дыбом член.

— Не надо, — замолила она, плача и в то же время понимая, что все это неизбежно, что она попалась, что спасать ее некому, а взывать к жалости бесполезно.

— Отпусти ее, — вздохнув, молвил Исполнитель и, дождавшись, пока его приказ будет выполнен, вдруг грубо перехватил Вику за руки и властно потянул на себя.

— Расстегни ей платье, — потребовал он у телохранителя, который тут же потянул сзади ее молнию.

Если бы ее реакция не была замедленной, если бы ее не одолевала слабость и истома, если бы ей не было так страшно, если