Инцест

вникала в смысл её рассказа, тем спокойнее становилось у неё на душе. Так получалось, что её положение не так уж и плохо. Вот перед тобою сидит женщина, которой в сто раз хуже, чем тебе, у неё ни мужа, ни квартиры, ни работы, ни родственников, только куча детей, которые просят есть, пить, дать им нечего, и остаётся только плакать, да пропивать последние гроши. А у тебя — всё наоборот. Есть муж, какая никакая комнатушка, работа, мать, отец, дед... И дети есть не просят... Александра вылила за окно остатки водки, пересчитала деньги, оставила себе на дорогу, остальные отдала попутчице:

— На, купишь ...детям еды. А то мне рядом с тобой стыдно находиться, такая я счастливая. У тебя вон, сколько горя, а у меня всё о'кей.

8

Вернувшись домой, Александра застала мужа живым, здоровым и весёлым. Квартира была полна народа. Освободившиеся кореша, лишённые права возвращаться в родные места, поселились у Александра в количестве пяти человек. Разумеется, никто из них не работал, перебивались тем, что Бог пошлёт, а Бог посылал в основном выпивку и закуску. Александра вынесла из квартиры несколько вёдер мусора, вымыла полы, прибрала, приготовила обед, легла с дороги отдохнуть. Но какой отдых, когда рядом, за столом, пьяная компания режется в очко. К её удивлению, на ночь никто из них не собирался уходить.

— Мы что, так и будем жить семеро в этой комнатушке?

В комнате воцарилась тишина. Александр и сам понимал нелепость создавшегося положения. Он пустил корешей посидеть-поговорить, выпить-закусить, они зашли, живут уже вторую неделю, и уходить не думают. Страшнее всего, что с ними «Пахан», от одного взгляда которого в зоне все сворачивались в клубок, дальновидный «Пахан», который, в своё время, оградил Александра от наиболее рьяных педерастов, не дал им вконец порвать его сфинктер, за что Александр был ему благодарен, навек обязан, и хотя бы в благодарность за это, не мог его выгнать, не говоря уже о том, что жутко боялся его...

— Уже поздно, сегодня никто никуда не пойдёт, а завтра разберёмся, — сказал «Пахан», и все, как по команде, разом замолчали.

Только сейчас, бросив взгляд на мужа, и сравнив его с корешами, Александра поняла, как сильно он изменился. От ТОГО Александра не осталось ничего. Он подрос, возмужал, но и похудел, изменились его осанка, походка, повадки, жесты, манера говорить. Это не бросалось в глаза, когда они были вдвоём. Но сейчас он ничем не выделялся из этой серой однородной толпы шаромыжников, более того, среди них, как раз, именно он являлся самым ярким представителем тюремной шарашки. Жажда безукоризненно подчиняться всем подряд сквозила в каждом его жесте, в каждом движении, в каждом слове. Достаточно было кому-нибудь бросить на него мимолётный взгляд, как он тут же склонялся в подобострастном поклоне, всем своим видом показывая готовность к услужению. Поймав взгляд Александры, он натягивал на лицо улыбку, пытаясь перевести своё плебейское поведение в шутку, но слишком