Мечта

тремя оборотами и кувырком, обессиленный распластался на ковре, и услышал в свой адрес комплимент из женских уст:

— Боже мой, какая прелесть! Пантелеев, представь меня этому солдатику.

Тембр голоса и интонация — как у генеральши, и слова почти такие же, но голос молодой, звонкий. Алик был почти голый, лишь узенькая полоска плавок слегка прикрывала его достоинства. Разгорячённое длительной тренировкой тело лоснилось потом. Алик провёл рукой под мышкой, и машинально понюхал пальцы... Какая уж тут прелесть! Он лежал на грязном ковре, никак не мог отдышаться, прижатая женской туфелькой грудь часто вздымалась и опускалась, пот щипал глаза, но голос был женский, и он открыл их, повернул голову на голос. Первое, что бросилось ему в глаза — уходящие далеко вверх длинные стройные ноги, перетянутые белыми трусиками в сумрачной глубине платья. Пронзённый мощным разрядом электрического тока, Алик покраснел, тело его покрылось ярко-бурыми пятнами, спазм перехватил дыхание. Он стремительно взвился на ноги, чуть не свалив при этом девушку на ковёр, и вылетел из спортзала, сопровождаемый дружным смехом солдат.

Вероника училась в Московском институте физической культуры, и домой приезжала только на каникулы, поэтому Алик до сегодняшнего дня её не видел. В этот раз она приехала на пятидесятилетие матери, которое праздновалось, как она говорила, или отмечалось, как говорила Анна Ивановна, в ночь под новый год. Алик знал об этом знаменательном событии, участвовал в его подготовке, наряжал ёлку, развозил пригласительные билеты, и только о Веронике ничего не знал. Нет, он знал, конечно, что у Анны Ивановны есть два сына и дочь, знал также, что ей девятнадцать лет, видел даже её на фотографиях в комнате Анны Ивановны, но они не произвели на него никакого впечатления. А вот то, что он увидел, лёжа на спине в спортзале, его потрясло. Он испытал точно такое чувство, как и тогда в школе, когда ему было одновременно и приятно от увиденного, и стыдно настолько, что навсегда пропала охота заглядывать под юбки... Он и не заглядывал, по крайней мере, до сегодняшнего дня...

Ёлку нарядили у бассейна, столы накрыли в смежной комнате. Поздравить Анну Ивановну с днём рождения явился весь штаб дивизии, в сопровождении своих жён, большинство из которых к этому времени Алик успел обслужить. Видя такой контингент, он хотел отпроситься у Анны Ивановны, но она лукаво сказала:

— А как же твоя теория о парикмахере и враче? Мне кажется, твоё жизненное кредо не позволит тебе смущаться в нашей компании.

Алик и не смущался. Покраснел до ушей он только тогда, когда Вероника подошла к нему, и попросила отца представить её «этому симпатичному солдатику».

— Мой денщик, — лаконично отрекомендовал его генерал.

— Вероника.

Она пожала Алику руку.

— Алик, — ответил он, и залился красной краской: перед его глазами вырисовалась волосатая задница генерала, потом серый передок генеральши с полысевшим лобком, тут же сменившийся на две стройные ножки, туго перетянутые вверху белыми трусиками...

— Папа, где ты раздобыл эту прелесть? Если у