В старом парке

то неуверенно прошептала она пересохшими вдруг губами. Сопротивляться ей уже не хотелось. Она размякла, расслабив широко разведенные ноги.

А это огромное снова двинулось, распаляя жар по всему телу. Но теперь оно не остановилось у нежной преграды, а мощно вломилось в замершую Алёнку. Внезапной болью прорвав ее, неудержимо устремилось вперед. Раздирая всю ее на две половины, оно напористо прокладывало себе дорогу, пытаясь достать до самого сердца.

— Ай — а — а!!! — вылетел из ее горла отчаянный крик, и ее пальцы впились ногтями в дрожащие над ней плечи.

Необъятное, заполняющее ее всю изнутри, судорожно двигалось в ней, толкая в самое сердце. Оно проникало все глубже и глубже. Колотилось из стороны в сторону, заставляя ее тело извиваться, повинуясь несокрушимому напору. Стремительно наполняющий ее жар не давал дышать.

Плечи владеющего ей мужчины напряглись, и вдруг ослабли. Последняя, самая мощная горячая волна прокатилась внизу живота и медленно отступила.

Толик, тяжело дыша, отодвинулся в сторону. Алёнка еще долго лежала на спине, глядя широко раскрытыми глазами прямо в небо, не в силах пошевелиться. Потом села и осмотрелась. Увидев на траве бесформенный комок отброшенных трусиков, поднялась, взяла их и стала торопливо натягивать на себя.

— Толян, у тебя курево осталось? — услышав за спиной голос, она обернулась и резко одернула юбку. Подошедший Володя прикурил сигарету. Чуть дальше, на скамейке, запрокинув голову и широко разбросав руки, полулежала Юлька. Ее платье было задрано выше пупа. Трусиков на ней не было. Ослепительно белое женское тело ярко выделялось на фоне темной скамейки, измазанной кровью.

— Ой! Что же теперь будет? — всхлипнула Алёнка, рассматривая бурые пятна на своей юбке.

— Ничего не будет, — затянулся сигаретой Володя:

— Подумаешь! Целки им сломали. Ничего страшного. Все равно, когда — то же начинать надо.