Унижение

как-то за гранью, я решил, что с нее достаточно, велел ей подняться и пососать мне. Она с готовностью прильнула к моему члену, осыпала его лихорадочными поцелуями, облизала сверху вниз, жадно присосалась к головке. Боже, до чего она изменилась — передо мной стояла на коленях самая настоящая шлюшка, течная самка, готовая на все, чтобы самец насадил ее на член. Я достиг своей цели, сломил ее, пускай и нечестно, но какая разница, если она на самом деле меня хотела.

— Иди ко мне. — прошептал я, отрывая ее головку от своего паха. Схватил ее на руки, отнес к кровати, уложил на край и быстро содрал с себя майку и джинсы. Она извивалась в ожидании, постанывала, гладила себя в нетерпении.

— Я хочу тебя, Марина. — шептал я, наваливаясь на нее сверху. — Очень хочу.

Она обвила меня руками, широко расставила ноги, приглашая войти внутрь нее, и шепнула мне на ушко горячими губами:

— Я тебя тоже хочу. Сильно!

Я не смог заставить себя долго и изысканно ласкать ее тело, как бы мне хотелось. Это был такой безумный, животный голод, что ни я, ни она не вытерпели бы никакой прелюдии. Я хотел в нее, скорее, глубже... Даже не направляя член руками, я без труда вошел в ее мокрую киску, она с жадностью поддалась навстречу и вот я в ней, на всю длину, упираясь головкой в стенку матки. Она выгнулась дугой, закричала, крепче обняла за шею, и я принялся двигаться. Это было наваждение. Я сходил с ума от каждого толчка, не только от удовольствия — она была узенькая, тесная, хоть и очень мокрая, — но и от того, что она сразу же начала кончать. Почти все время, что я трахал ее, она кончала. Оргазмы наплывали на нее один за другим, она не успевала передохнуть, и буквально измочалила мой член, сжимая его своим влагалищем.

— Илья, Илья! — шептала она задыхаясь, когда очередной кайф подкатывал к ней. Я уже понял, что так она оповещала меня, что сейчас кончит, и принимался двигаться сильнее, крепко сжимая ее бедра. Как она кричала, стонала, горячо задыхалась! Я тоже стонал, мычал от безумного удовольствия. Я хотел по-другому, долго, медленно, распаляя ее и себя, но получилось так жадно, быстро, лихорадочно. Словно не ел неделю, и накинулся на еду, не разбирая ее вкуса, жрал, а не смаковал. Но по-другому не вышло бы. Она была так голодна, к тому же эта смазка сотворила с ней нечто невообразимое, девочка билась подо мной, дико содрогалась.

— Как мне хорошо. Как сладко. — я облизывал ее ушки, грыз их слегка, шепча в маленькие дырочки разные нежности, бессвязные слова, ее имя... Марина впилась в меня ногтями — обычно я терпеть этого не мог, больно было, но с ней было приятно, мне нравилось чувствовать ее животную страсть, боль от царапин почти не ощущалась.

Это бешеное страстное совокупление продолжалось до тех пор, пока она не устала,