Мечта

зимних рассуждений он пришёл к выводу, что о женитьбе на Веронике не может идти речи. В чувствах своих он разобрался, понял, что её не любит, и никогда не любил, а тот единственный порыв любовью считать нельзя, вон, сколько за зиму у него было таких порывов, следовательно, и встречаться он с ней не должен, это грозит двойным скандалом: и с её стороны, когда она узнает о его «работе», и со стороны Анны Ивановны, для которой это будет непоправимым ударом, и может окончиться инфарктом... Не говоря уже о генерале, который может просто застрелить его, и дать команду Пантелееву закопать труп в огороде... Об остальных старушках Алик даже не думал, они для него были неодушевлёнными дырочками, в которые он, за определённую плату, вставлял свой стерженёк... Что-то вроде банкомата, или аппарата газводы.

Может, Алик так себя настроил, а, может, он и в самом деле пережил свои страданья, но Вероника, приехавшая с модной короткой стрижкой, и в брючном костюме, его разочаровала. Увидев её, он вдруг понял, что всё это время перед его глазами стояло не лицо, не груди, не руки, а верхняя часть ног, обтянутых белыми трусиками. А её джинсы отличались от солдатских брюк только цветом, и не возбуждали у Алика ни восторга, ни влечения. Нет, Вероника была, безусловно, красива, стройна, хорошо целовалась, она выигрывала у подруг Анны Ивановны по всем параметрам, но этого было мало для того, чтобы из-за неё потерять всё, что он сейчас имеет... Она хотела поцеловать Алика, но он упредил её движение, протянув руку, и сухо сказав казённую фразу:

— Здравствуй. С приездом. Как сессия?

Вероника правильно поняла его, в том смысле, что пока рано афишировать их отношения, и весело ответила в тон ему:

— Здравствуй. Спасибо. Сдала.

— Вот это по-нашему, по-военному, — похвалил их генерал. — Кто, откуда, куда и зачем? — Солдат из казармы в кабак за вином! Это по-нашему!

К счастью, Алика позвала Анна Ивановна, и он ушёл в её комнату, не успев покраснеть...

Благодаря своим стараниям, с Вероникой он не встретился до позднего вечера. Он и в казарму ушёл бы, не поговорив с ней, но Вероника, весь день промучившись предчувствием свидания с ним, выследила его, перехватила у двери, и затянула на второй этаж, в свою комнату. Будучи страстной, до безумия темпераментной натурой, она набросилась на Алика, как и в тот раз, со своими горячими поцелуями, одной рукой гладила его, обнимала, ласкала, а другой пыталась снять с себя джинсы, расстегнуть его брюки, и не прекращала обжигать его слух нежными, многообещающими словами. В отличие от прошлого раза, теперь Алик голову не потерял, слушал Веронику внимательно, и в её обещаниях ничего, кроме угрозы в свой адрес, не услышал, ибо, обещание завтра же объявить маме и папе о предстоящей свадьбе, иначе, как угрозу, он не воспринимал. Говорить ей что-либо было бесполезно. Её ничто не могло остановить, ну, разве что, если