Если сильно захотеть — всё получится

до ужаса надоевшая, но такая стабильная жизнь.

Три года она пахала как электровеник. А когда появилась возможность, плюнула вдруг на всё, продала квартиру и рванула туда. Это был авантюрный, глупый шаг, на который она решилась осознанно, отчаянно. Она миллион раз представляла, как будет идти по горячему песку, и вдруг увидит его. Или как будет спускаться по ступеням к морю, а он будет подниматься, и их глаза встретятся. Или как она позвонит ему и скажет: «Привет. Помнишь меня? А я здесь...»

Но мечтать — совсем не то, что сделать. Она страдала и ждала. Ждала и думала. И никак не ожидала, что увидит его вот так.

Пол вечера она просидела, как на медленно разогревающейся сковороде. Сердце выпрыгивало из груди, слова окружающих с трудом проникали в сознание. Когда сил почти не оставалось, Аня решилась бежать.

Наспех простилась с хозяйкой дома, и вышла на улицу. Была темно, и тепло. Так бывает только на юге...

Совсем рядом было оно — море. Она слышала его и шла к нему. Каждый раз со дня своего переезда она шла к морю, со своими тревогами, обидами, радостями. Она шла к нему плакать и страдать по тому, кто остался сидеть там — в уютной гостиной её новой подруги.

Волны целовали и ласкали её ступни. Она сидела на песке попой, вслушиваясь в свой собственный, непонятный никому мир. Она так внимательно слушала, что, конечно, не заметила, как он подошёл и сел рядом. Не заметила, а потому подпрыгнула и даже вскрикнула, когда он потрогал пальцами её плечо.

— Ну ты чего? — спросил он.

— Ничего. — её голос предательски дрожал.

— Сбежишь?

— Конечно.

Тонкая блузка, медленно сползая, оголила её плечо... Ветер обжёг кожу, словно огонь. Его руки, большие и сильные, держали её талию. Где-то, совсем близко, волны накатывали на песок. Из головы, каким-то чудесным образом, улетучились все мысли. Он любит море, она любит его. Он любит её, она — его море. А всё остальное... Всё получится, если этого очень хотеть.

Он сходил с ума по её телу, по её теплу. Он никогда и никого в своей жизни не хотел так, как эту девочку. Он, как последний дурак, целый год ждал и надеялся, что она сядет на самолёт и прилетит к нему. Он знал — стоит только вытащить её один раз, всего один раз, и он уже не отпустит её никуда.

Она не прилетела. Когда он понял, что выбор она сделала — шок был такой, что неделю он ходил, натыкаясь на стены. Всё, что он делал, открывал кафе, обустраивал дом, оказалось бессмысленным и ненужным.

Рухнула мечта, и семья, и трое весёлых детей, и новый год в обнимку у камина...

Невозможно было увидеть её за открытой дверью.

Невозможно было чувствовать запах её духов.

Невозможно было осознать, что она — не приведение, не плод воображения, посетившее его измученный разум.

Невозможно было не пойти за ней, когда она встала и ушла. Невозможно было — и он шел, как привязанный, не близко и не