Валиса в Подземелье

метров впереди он углядел шоссе. Не то, что наверху шоссе называют, другое. Широкая дорога, а по ней — самая натуральная движуха. Ехали возы и телеги, тянулся в обе стороны разношерстный люд: мужики, козлы, бродяги, нищеброды, калики перехожие, проходимцы всех мастей, падшие женщины, гастарбайтеры, греки, китайцы и прочая шлоебень.

Рванул Валиса в спасительный поток, а не тут-то было. Распластался по стене прозрачной, да крепкой. Сколь кулаками не молотил, сколь плечом не давил, сколь глотку не драл, даже в сердцах портфель заветный швырнул с тушенкой вместе, не поддалась стена, не двинулась. Видит око, да зуб неймёт. Расстроился прапор наш героический, свернулся клубком у стены прозрачной, да и уснул, жалостно так всхлипывая во сне.

Проснулся от странных ощущений. Будто все на месте, но только сверху, даже портфель, вот он, под мышкой, а снизу чего-то не хватает. Скосил взгляд, мать вашу ети, штаны-то спущены и елду руки гладят. Нежно так гладят, ласково. Аж яйца подтянулись и сжались в комочек. Сел, посмотрел. А пред ним мышь стоит на задних лапках, а передними его, Савушкина, елду гладит. Вскочил Валиса, штаны натягивает, на мышь шипит. А мышь перед ним приплясывает, будто зовет куда. И вдруг разобрал Валиса слова человеческие в писке мышином:

— За мной, за мной, на выкоёбину, за мной, за мной, на выкоёбину...

— Что за выкоёбина?

— Место, где волки ебутся, то есть очень далеко. За мной, за мной...

Далеко так далеко, глядишь, и север заветный там отыщется. Натянул штаны наш герой, хоть и не без труда, но елду упихал, и двинул вслед за мышью. Долго ли, коротко ли, днем ли ясным, ночью ли темной, в подземелье все едино, а только трусила мышь впереди, а Валиса шаг под неё подстраивал, опасался только, хвост бы не прижать, да мышь юркая оказалась. Шмыгнула мышь в последний раз, только её и видели. А пред глазами Валисы чертоги открылись, светлые да высокие. Стол посредине, лавки ладные, да поляна накрыта, как в старые добрые времена советские, когда ни в чём отказу не было войску доблестному, а тем более завскладу в секретной ракетной части.

Сидят за столом девы дивные, одна краше другой. В тогах белых, одна грудь на голе, вторая чуть прикрыта. А та, что во главе стола, и вовсе не прячется. «Матушку твою, Рассею, да где ж это видано, чтоб бабы так себя на показ выставляли? Моя Марфа Феоклистовна до свадьбы ни-ни. Да и после только под одеялом и без света!» — взорвался мозг Валисы, как есть взорвался.

Встает Главная и речь ведет задушевную, а по глазам видно, что сука прожжённая.

— Скажи, друже, что тебя сюда привело?

— Мышь меня привела, сказала волки ебутся тут, только мне этого не надо, мне б домой как-нибудь, негр сказал, на север надо, а где север, где юг, хэзэ...

— Отведём мы тебя домой, только условие выполни — откушай с нами, чем Бог послал и совокупись.