Одноклассница

завтра уже может и не увидеть его, забыла обо всем.

И лишь его руки на собственных бедрах не давали сойти с ума. Он касался ее, задирая платье до талии. Она скользнула по нему взглядом, замирая, когда он коснулся белья, посмотрел на нее тоже.

— Могу я... ?

В голове: да, да, да.

Он был возбужден. Она видела мятую рубашку и шальной яркий взгляд, что проникал прямиком под ребра. Опустила глаза ниже, видя, как член оттопыривает ширинку. Чувствуя, как горячо он дышал, как с каждым вдохом поднималась грудь.

Он был возбужден из-за нее, боже.

Она сглотнула, проводя языком по губам. Видя, как его взгляд проследил за движением. А потом он притянул ее за бедра вперед, так, что она почти соскользнула с раковины, оставаясь сидеть лишь благодаря его поддержке. И его дыхание снова рядом, ярко, быстро язык скользнул по ее губе, как и сенду назад. Он усмехнулся, сминая ее губы своими. Вызывая яркий стон из груди, от чего замерли они оба.

Его руки снова поднялись вверх, за поясницу, останавливаясь и накрывая тонкие кружевные трусы ладонями. От него распространялся огонь, и она горела. Он снова смотрел на нее, ждал.

Ждал, пока она разрешит. Господи, он спрашивал ее, даже когда был настолько возбужден. Она чувствовала, как член упирается во внутреннюю часть бедра, потому что давно развела ноги, подпуская его ближе. И желание коснуться разгоряченной кожи руками почти осязаемо. Как хотелось почувствовать грудью его обнаженную спину, так, чтобы он чувствовал, как терлись твердые от возбуждения соски о его кожу.

Стоном:

— Хочу тебя.

Видя, как загорелись его глаза. Как он прижался еще ближе, чтобы она почувствовала, насколько хочет он. И как сам повел бедрами, пытаясь хоть немного облегчить напряжение.

Потом скользнул руками вниз, стаскивая ее белье. Смотря, какой открытой она была сейчас. Снова уткнулся в ее шею, целуя. Повел рукой ближе к внутренней стороной бедра, даже на расстоянии чувствуя, какой горячей она была там. Другой рукой придерживал ее, понимая, что сидеть на раковине не так приятно.

И чуть не кончил лишь от того, что коснувшись ее пальцами, понял, насколько мокрой она была.

— Ты такая горячая, Господи.

Она дышала ему в ухо, прогибаясь в пояснице. Лишь чтобы ощутить его наконец в себе; возбуждение давно казалось болезненным. Он провел ребрами пальцев по внутренним губам, коснулся клитора, и она заскулила ему в шею. Смазка буквально стекала у него с пальцев.

Он не мог не смотреть на нее, когда вставлял первый палец. Как вся она изогнулась, закусывая губу, смотря на него с таким желанием, какого он не мог и представить. Такая горячая, такая открытая. Он чувствовал, как горячо у нее внутри, ощущал, что не сможет держаться долго, потому что от одних лишь пальцев в ней был готов кончить прямо сейчас.

Она стонала ему в рот. Он вставлял в нее мокрые пальцы до конца, и вытаскивал почти полностью, завороженно наблюдая за ее губами. Музыка заглушала стоны,