Примирение

и в ответ так яростно замотала головой, что волосы, спускавшиеся из-под шапки на плечи, словно плети, захлестали по стене.

— Ну ладно, сейчас мы это исправим, — пообещал я и быстро разделся сам, сделав возле кровати кучу-малу из наших курток, обуви и остальной одежды.

Аня смущённо улыбалась, слегка розовея румянцем, словно мы впервые легли в постель. И действительно, её застывшее подо мной тело, маленькие ладошки, прикрывшие молочно-белые груди, подрагивающие ресницы создавали между нами какое-то напряженное молчание, как у впервые поцеловавшихся подростков.

Презервативов под рукой, конечно, не было. И в эту минуту я даже не мог вспомнить, где их можно было найти. «Ну и черт с ними!» — подумал я, аккуратно прижимая девушку к постели и впитывая своим телом её тепло. «А вдруг, в самом деле, залетит?» — метнулась по извилинам паническая мужская мысль. Но первый же глубокий толчок придал мне решимости: «Черт, возьми, когда-то же это произойдет? И почему бы не сейчас?»

— Аах! — согласилась со мной Аня и тонкими ручками обвила мою шею.

А потом вокруг всё завертелось. Сначала нежно-нежно, дальше всё быстрей и глубже, более страстно и более безумно. И в самый пик Аня вдруг крепко зажмурилась, натянула на уши шапочного зайчика и, тоненько пискнув «ой, мамочка!», вздрогнула всем телом и тут же обмякла. А вслед за ней, сразу же скрутило и меня: жгуче-сладкая волна до упора вдавила в горячую глубину так, что я перестал дышать, а безжалостные цунами выворачивали из меня силы вместе с удовольствием...

... Зацелованная, заласканная, залюбленная до полуобморочного состояния Анька сидела передо мной на кровати, прислонившись худыми лопатками к стене и поджав под себя ноги. Она всё это время молчала, видимо, всё важное было сказано до этого, а сейчас ненужные слова не имели никакого значения: нам вполне хватало общения телами и чувствами. Только лишь усталая улыбка и влажные от счастья глаза неотрывно смотрели на меня.

— Забавная ты зверюшка, Анька, — я не смог сдержаться от комплимента, умилившись её скукоженным видом, — и всё — таки я тебя люблю больше всего на свете...

В ответ она натянула шапочку на самые глаза, оставив снаружи лишь счастливую улыбку, а зайчик на её голове радостно приподнял вязаные ушки.