Мечта

себя вести — подарю тебе машину!

— Я всегда веду себя хорошо, — ничего не поняв, ответил Алик.

— Вот и отлично! А сейчас — купаться!

Генеральская ванна была устроена весьма оригинально: некогда жилую комнату гидроизолировали, облицевали стены кафелем, и получился мини бассейн, размером три на четыре метра. Открываешь дверь, и плюхаешься в воду! Алик помог генералу перевалиться через барьер. Легко перепрыгнув, с удовольствием окунулся в тёплую воду. Поплавали... Потом он начал мыть генерала: вылил пол флакона жидкого мыла на огромных размеров мочалку, и тщательно протёр всё его тело, от головы до ног... Настала очередь генерала... Уже нельзя было понять, кто есть кто. Они поменялись ролями, и как прежде Алик старательно натирал генеральское тело, так теперь генерал, также старательно, обрабатывал упругое тело своего денщика... Выпустили воду. Алик вытер генерала огромной мохеровой простыней, начал вытирать себя, но генерал и тут принялся ему помогать. Он с явным удовольствием вытер его тело, потрогал бицепсы, погладил покатые плечи, опустил руки на спину, потом ещё ниже, поиграл тугими ягодицами, нырнул рукой под плавки, и под резинкой перевёл её вперёд...

Как позже Алик ни напрягал свои мысли, он так и не мог вспомнить тот момент, когда они перебрались на кровать... За него всё делал генерал, ему оставалось только подчиняться, и выполнять его команды. Он так и относился к этому, как к очередному боевому заданию.

«Приказ начальника — закон для подчинённых. Приказ должен быть выполнен беспрекословно, точно и в срок», — гласила статья шестая дисциплинарного устава.

Генерал был дряблый, рыхлый, ему никак не удавалось добиться эрекции, а чтобы вызвать у него оргазм, Алику приходилось трудиться до седьмого пота и сзади, и спереди. Устав после нескольких эякуляций трудиться сзади, он пристраивался спереди, что только ни делал с его вялым членом, разве что не жевал, надевал на него импортную электрическую доилку, а когда она натирала генеральскую плоть, Алик вновь повторял приёмы армянско-французской любви, заходя и сзади, и спереди, и ещё Бог знает откуда... Но когда генералу удавалось достичь наивысшего наслаждения, в благодарность за это он обнимал Алика, целовал в губы, в живот, потом ещё ниже, пытаясь повторить те приёмы, которые выполнял с ним Алик, и это для Алика являлось самым неприятным моментом в их отношениях. Уж лучше бы он не благодарил! Но что делать, на то он и денщик. Приказ начальника... и т. д. Это Алик хорошо усвоил в учебке, когда за невыполнение приказа, или малейшее неповиновение командиру, заставляли ползать по два-три часа по грязи под проливным дождём... Нет, уж лучше это... Тёплая ванна... Мохеровое полотенце... Тем более что генерал дал ему полсотни на сигареты... Он был с Аликом ласков, мягок, относился по-отцовски, но предупредил: если, не дай Бог, произойдёт утечка информации, машину ты увидишь, только грузовую, и снизу, с асфальта. Перспектива, надо сказать, не из блестящих, но Алик за себя был спокоен: он и так был неразговорчив, а о