их без вариантов. Я-то знаю, что почем в этой жизни. Диме сказали про тебя... — Да и даже если б не сказали... Такой материал и делать приятно. Не для папаши твоего старались — для искусства, запомни!.. — Вась, а там еще какая-то пигалица из джипа, говорит типа, что она Катя... — Ну ее нахер! Ну и что, что Катя?... Так, давай, давай, девочка! Пошла-пошла! В темпе!!!
Ее вывели из гримерки, провели по темному коридору и вытолкнули в золоченую дверь.
Катька сделала по инерции два шага — и застыла, ослепленная блеском тысячи солнц, сверкающих в лепной высоте зала.
• • •
В свои семнадцать Катька уже начинала понимать, что не только имена даются вещам по всяким их свойствам, но и вещи становятся такими или сякими под влиянием имени, — и даже бывает так, что вещи присваивается какое-то совсем неподходящее ей имя, и никто этого не замечает.
Всю жизнь Катька росла с убеждением в собственной некрасивости. Оно поддерживалось и в школе, и в семье, и Катька даже не задумывалась, откуда оно взялось. Ее очки, сколько она себя помнила, были для нее символом самой себя: неуклюжие, угловатые, «вумные»...
И вдруг... Катька решила бы, что ее стебают, если бы не увидела себя, накрашенную, одетую и причесанную, в зеркале. Чувство собственной красоты было таким неожиданным и острым, что Катька чуть не разревелась. Незнакомка из зеркала скрутила ей душу, как мокрую футболку, — но бал и слезы не сочетались, и Катька расправила плечи, глядя в сверкающий зал.
Он был забит цветастыми платьями, над которыми вертелись перепуганные головки их хозяек; там и сям мелькали черно-белые силуэты кавалеров, мобилизованных из балетной академии. Грянул вальс, и пары понеслись прямо на Катьку, не успевшую вписаться в действо; подавив растерянность, она отошла к колоннам, где стояло довольно много девиц, не нашедших себе кавалера. «Прям Наташа Ростова», думала о себе Катька, — «Болконского не хватает...»
Болконский не заставил себя долго ждать. Закончился первый тур вальса, и от хоровода пестрых пятен отделился черно-белый силуэт:
— Мое почтение! Нам скучно? — Пппп... пока нет. Но это не от меня зависит! — А от кого? — От того, кто еще не представился. — Вау!... Ну ладно! Хозиреней, — изогнулся он в насмешливом поклоне, затем подал ей руку: — Можно просто Хозя... Разрешите Пригласить Вас На Тур Вальса! — Разрешаю. Приглашайте.
Она говорила и двигалась, как во сне, — ее выручала только привычка остроумничать, приобретенная в сети.
— Дык я уже вроде пригласил... Плохо? Попробую еще раз. Ми-мэ-ма-мо-мууу... — распелся силуэт и вдруг зарычал басом: — Рррразрэшыте прррыгласить вас... — Ой. Не рычите так. Я чуть не сделала лужу. — Вау! Такие изысканные дамы умеют делать лужи? — Только когда на них рычат такие изысканные кавалеры... — А вам, я смотрю, локоть-то в рот не клади! — Да, не стоит. Негигиенично.
Грянул вальс, и силуэт ...закружил Катьку под душераздирающие рулады скрипок.