Массаж. Эпилог

в них смотрюсь же!

— Сегодня отлично смотрелся!

— Сегодня шарфик был, а еще пластырь, и ты была в образе. А тогда мне казалось, что дико смешно получится.

Таня взглянула на меня с упрёком — из-за ответа я перестал целовать её грудь. Но тут же упрёк сменился хитреньким прищуром — и ослабшая вроде хватка снова обрела стальную прочность, только вместо сосков я был направлен ниже, гораздо ниже. Всего то и успел язычком вокруг пупка пробежаться до того, как был направлен на «поиски жемчужинки».

— Ох, сладкоежка мой, вот так вот, пошире язычком, ааах, да, и пальчиками тоже.

Слегка прижав меня бёдрами и задав очень неторопливый ритм, Танечка продолжила:

— Смешно не смешно, но именно этим ты себя из категории «мясо» и вывел. Ну и Виктор еще.

Понятно, что ничего сказать я сейчас тем более не мог. Тут как бы дышать успевать, куда там говорить.

— Хе?

— При чем тут Виктор? Ну ты думаешь, я бы не нашла кого к нему на сессию сводить? Нашла. И даже водила, дважды. Оба раза — даром. Тусклые получаются из мяса модели, не цепляют.

Попытка задать вопрос получилась совсем уж каким-то хлюпающим полувыдохом-полувсхлипом. Но Танечка, чудо, а не женщина, всё, конечно же, поняла.

— А из тебя модель получилась, да-а-а. Не знаю, с какого именно кадра он будет рисовать картину, но мы были хороши. И я, и ты. Мррр... и сейчас ты хорош... Ох, милый, ох, глубже же... и чуть повыше, так... ты мой... а-а-ах...

Теперь говорить было тяжело не только мне, но и ей. Её ладонь давно покинула остатки моей прически, и сейчас женщина вовсю ласкала себе грудь. Дрожащие бёдра то с силой сжимали мою голову, то наоборот, широко расходились в стороны, подставляя под мой язычок особенно чувствительные лепестки половых губок. С каждым следующим вдохом-стоном Танечка всё быстрее двигалась навстречу мне, и вот мне уже не нужно ничего делать — сладострастная красавица сама насаживалась на напряженный изо всех сил язык и глубоко вошедшие в горячее влажное лоно пальцы.

Вот её спинка выгнулась дугой, в мостик, а движения стали совсем короткими, резкими и отрывистыми, такими же, как и выдохи. Помогая Тане удержаться, свободной рукой подхватил её под попку, и, разумеется, попал пальцами на поясницу.

Громкое «ай!», прикушенная губка, до боли сжатые пальцами соски, крошечные, кисловатые капли секрета, мгновение неподвижности, в которые мой язык максимально быстро порхает по судорожно дрожащим губкам и клитору...

— Ай, ай! Ай! Ах! Еще! Да! Ай! — волна за волной, синхронно с движениями языка, оргазм вколачивал Таню в рай.

Чтобы вы там не думали — а нет ничего прекрасней доведённой вами до оргазма женщины, «поющей» от кайфа.

Отдышалась моя прелестница только минуты через три, за которые я успел поцелуями спуститься от обжигающе-горячего лона к изящным точеным ступням и там заняться пальчиками. Касаться сейчас клитора и губок — нельзя. После оргазма они сверхчувствительны и прикосновения, даже самые нежные и аккуратные, скорее болезненны, чем приятны. Так