Признание

интенсивней ласкать клитор, балдея от подергиваний, прошедших волной по женскому телу.

— Похваляющийся своими деньгами... это бе-еси-ит!... — последнее слово получилось стоном удовольствия.

— Прости, Таня, но пойми, я человек своего времени и своего положения.

— Да-а-а... — опять простонала Андалузская красавица, ведь интенсивные движения в промежности продолжались. — Меня тоже иногда заносит...

Она теперь всем своим существом елозила по автомобильному креслу, шоколадные глаза снова спрятались за веками, а пухлые губы приоткрылись, стараясь сделать вдох.

— Не знаю, Таня, можно ли все это назвать любовью, ну уж точно я к тебе неровно дышу.

— У-у-у, — завыла моя развратная девочка-умница, поскольку я снова начал теребить в самой глубине точку, которая доставляла ей удовольствие.

— Скажи, Таня, тебе нравятся мои чувства?!

В ожидании ответа остановил движения. Веки распахнулись, опалив меня чем-то, похожим на бешенство. Ага, почувствуй Андалузская красавица, как это — остаться без желанного сладкого.

— Скажи... — змеем-искусителем зашептал я в аппетитные, сочные губы.

А потом чуть ли не заорал:

— Скажи!

— Да, да, черт возьми! Нравится. Очень проникновенно. Продолжай, Саш, прошу тебя! Мне совсем немного осталось...

Легонько погладил клитор, кайфуя от извиваний тела под моими пальцами.

— О-о-о, сильнее, пожалуйста-а-а...

Начал быстрее работать пальцами внутри женской промежности. Все глубже и глубже. Теперь не было нужды просить ее раздвинуть ножки. Таня сама максимально широко, насколько позволяли ей салон автомобиля и задранная юбка офисного платья, развела колени, разбросала изящные лодыжки в стороны, став полностью для меня доступной. Пространство мерседеса наполнилось музыкой приглушенных женских стонов и чавкающими звуками движений моих пальцев в сочащейся любовными соками промежности. Потекла моя девочка изрядно. Таня вытянула шею и, кажется, совсем перестала дышать, вся напряглась, словно собираясь взлететь.

— Кончай, кончай, моя хорошая! Хочу это слышать.

Она захрипела, застонала, тело выгнулось, ноги прихлопнули мою руку, все еще орудующую в ее влажных глубинах, глаза цвета растопленного шоколада который раз прикрылись. Вот он — оргазм моей Андалузской красавицы. Блин... насадить бы ее такую сокращающуюся, скулящую на себя. Прислонился лбом к темноволосой голове... Вдох, выдох, вдох, выдох, потерпи до дома, озабоченный придурок.

— Нежность к тебе у меня тоже имеется, целая лавина, — поцеловал Таню в макушку, — только извини, она своеобразная, немного медвежья. Не знаю, нужна ли тебе такая?

Наконец женские веки распахнулись. Боже, она сейчас похожа на Мадонну...

— Н-нужна, с этого момента я снова вхожу в клуб любителей напористых медведей.

Зеркало лифта отразило мою еще не отошедшую от оргазма физиономию. На щеках румянец, губы раскрасневшиеся, припухшие от поцелуев, платье перекособочено, строгая прическа безнадежно испорчена, а глаза горят томным блеском. «Трах тебе к лицу», — вынесла вердикт развратница. И даже отличница, которая всегда считала неважной физическую красоту, была вынуждена с ней согласиться. Выглядела я и правда очень-очень привлекательной. Не хуже Моники Белуччи в молодости. Лифт из подземного гаража доставил нас прямиком на самый верхний двадцать пятый этаж.

Алекс распахнул передо мной дверь квартиры.

— Ну что, пойдем осматривать мою «берлогу».

«Берлога» показалась огромной, особенно учитывая тот факт, что обитал Шувалов здесь 

---

Традиционно, Романтика

---

Вернуться назад