Признание

и так был целую кучу времени.

Наглые мужские руки, под бабаханье стереоколонок в моем животе, мгновенно спустили с ног трусики, расстегнули крючочки бюстгальтера, спустили лямки с плеч и отбросили его куда подальше. А я замерла, парализованная ужасом перед открывающимся обрывом... Всегда боялась высоты. Я вообще ужасная трусиха.

— Саш, я б-боюсь!

— Не бойся, маленькая, я с тобой, кроме того, тут очень прочное непробиваемое стекло, оно способно выдержать сотню танцующих фламенко Тань... Не смотри вниз, наслаждайся высотой, наслаждайся страхом и сексом.

— Млять, Шувалов, я не экстремалка!

— Здесь нет ничего экстремального, доверься мне, милая.

— Нас могут увидеть, — привела я еще один довод.

— Вряд ли кто на земле станет задирать голову так высоко, — зашептал мне в ушко Алекс, — но даже если объявится подобный чудак, то разглядеть что-то у него получится, лишь вооружившись биноклем.

Умелые пальцы легли на мой передок, отыскали во влажных складках клитор. Задвигались быстро-быстро, до моего сбивчивого дыхания, а потом, наоборот, заскользили медленно, дразняще. Что происходит?! Опять ручной режим для Тани Лазаревой?

— А-а-а...

Какая разница, у него волшебные пальцы. Но у Шувалова были другие планы, вскоре он меня прогнул, делая более доступной для проникновения, а потом осторожно насадил на свой член. Забилась в паутине страсти, словно птица, залетевшая случайно в форточку и теперь потерявшаяся среди этих кажущихся абсолютно прозрачными, но не пускающими на волю, стекол.

— Чувства, Таня, теперь я хочу слышать все о твоих чувствах.

Мужские бедра медленно двинулись, атакуя лоно, вклинивая в мое тело горячий, подрагивающий, несущий напряжение, отросток.

— Я обратила на т-тебя внимание, когда пила кофе у окошка нашего кабинета, которое выходит на автомобильную стоянку. Подумала тогда, какой красивый мужчина. Мне всегда нравились парни в костюмах. И, наверно, почти с месяц каждое утро ровно в десять часов любовалась, наблюдая, как ты приезжаешь на своем серебристом мерседесе и уверенной походкой занятого по горло человека направляешься к дверям своего офиса.

Алекс начал медленно двигаться в моей промежности.

— Ты говоришь правду, Таня? — и быстрее, глубже толчок.

— Правду-у-у...

Небо обнимало, принимало меня в свои бескрайние объятья. Страшно и до безумия горячо.

— Дальше, — приказал, — прошу тебя, Танечка, продолжай, — попросил Шувалов, а обжигающий член неспешно, равномерно принялся накачивать меня электрическими импульсами.

— Я-я воспринимала тебя красивой картинкой. Так смотрят на киногероев, наверно... О-о-о, — застонала, когда его пальцы обхватили мои груди, сжав вставшие бусинками сосочки.

— Что было потом, Таня? Расскажи-и-и...

— А потом... уммм... потом мы встретились в коридоре. От неожиданности я уронила бумаги. Не каждый день сталкиваешься нос к носу с ожившей мечтой. Ммм... Наши пальцы... он-ни соприкоснулись... и я, знаешь, я почувствовала, как ток прошелся по телу.

— Да, Таня, девочка моя-я-я... — хрипел Шувалов, набирая обороты в моей промежности, — я тоже это чувствовал.

— И-и... умм... каждый раз, когда мы встречались, б-был этот ток.

Шувалов остановился, давая мне договорить. Вовремя, поскольку еще совсем немного движений, и я смогу только скулить.

— А т-то байкерское свидание, оно было