До встречи, тетя Лера

Только если... Да. Я завтра же куплю билет и уеду назад в Москву. Он поднялся на кровати, собираясь снова приблизиться ко мне, я вдохнула побольше воздуха, чтобы закричать... Но опоздала. Он метнулся ко мне слишком быстро и закрыл рукой рот. Вместо крика вышел только сдавленный хрип. Меня швырнули обратно на кровать и снова придавили сверху, однако этим пока все и ограничилось.

— Почему ты брыкаешься? — Спросил он. — Ты ведь тоже хочешь...

— Нет, не хочу.

— А если бы я не был твоим племянником?

— Нет.

— Ответь, пожалуйста. И я отпущу тебя.

Я страдальчески посмотрела на него.

— Да.

— Что да?

— Да, если бы ты не был моим племянником, я бы хотела... Но ты племянник. А теперь уходи.

Он разжал руки, поднялся, но уходить не спешил.

— А для меня это не значит так много... — Тихо сказал он.

— Уходи, Владимир. Ты обещал.

Улыбается. Озорно, мальчишески.

— Я обещал отпустить. И отпустил. Уходить я не собирался.

— Обманщик...

— А ты ребенок. Причем жестокий и эгоистичный. Нравится делать другим плохо?

— Что за берд!

Он снова метнулся ко мне. Снова продемонстрировал свой великолепный поцелуй.

— Это не бред. Никто тебя так не целовал еще. Признай это.

— Нет!

Еще один поцелуй. Меня уже трясло как в лихорадке. Даже если удастся его выгнать, остаток ночи мне не уснуть. Буду мастурбировать как пятиклассница на его светлый образ. Но лучше уж так, чем на самом деле... Так безопаснее... Еще один поцелуй, а рука накрывает грудь, играя с затвердевшим соском. Все-таки нашел...

— Признай это!

— Нет!

Вторая рука хватает меня за волосы и отводит голову назад, подставляя шею поцелуям. У меня уже нет сил вырываться, и я прибегаю к самому нечестному из всех женских приемов. Я начинаю плакать. И это, конечно же, действует. Он отпускает меня, смотрит с тревогой. Наверное думает, что сделал мне больно. И даже не догадывается, насколько прав.

— Прости...

— Просто уйди...

Сидит. Не шелохнулся. Выжидает. И вот, наконец, у меня кончаются силы плакать, и я просто лежу, обняв подушку. А он сидит рядом, не зная, куда деть руки.

— Я не хотел...

— Никто никогда не хочет.

— Прости...

Нагибается надо мной, нежно целует в плечо. Я отмахиваюсь. Мою руку на полпути перехватывают и целуют, снова извиняясь. Я снова начинаю реветь и брыкаться, но меня обнимают сильные руки, а теплые губы собирают слезы со щек, продолжая шептать извинения. И все внутренние бастионы падают. Потому что губы очень мягкие, голос приятный, а дыхание теплое. Потому что в его объятиях так уютно... Так уютно, что хочет отключит голову и позволить потоку нести себя... Куда бы он ни нес...

Я отвечаю на поцелуй. Пробую его в ответ, осторожно касаясь кончиком языка его неба и языка. Он нетерпеливо сопит, но не форсирует события. Хороший мальчик. Мои руки обнимают его шею, он делает поцелуй настойчивее. Держаться нету больше сил... Я уступаю.

Позволяю его рукам касаться моей груди, играть с сосками. Глубоко вдыхаю, когда