Петля времени

тебя. Но...

— Ты где?

— Возле твоего дома. Я буду здесь двадцать минут. Пойму, если решишь остаться дома. Просто уеду...

Положила трубку. Выключила двигатель, откинулась на сиденье, закрыла глаза. Что я делаю? Зачем? Прошлого не вернуть. Но сегодня мне нужно, чтобы рядом был тот единственный, которому я когда-то была нужна. Нужна ли?

Я умею ждать, умею уходить тихо, без слезинки, никто и не узнает, что в это мгновение моё сердце разрывается от боли и захлёбывается кровавыми слезами. Я могу даже улыбаться в этот момент. Умею носить маски, делаю это с мастерством, но никто не знает, какая я на самом деле. Я научилась ускользать раньше, чем успеваю надоесть. Я забыла, какая я, но в каждый момент я искренняя, нет, это не значит, что я вывернусь наизнанку в своей откровенности, но я честна в своём выборе. Даже в том, что сейчас я солгу.

Тихий скрип калитки разрезает ночную тишину. Бросаю короткий взгляд — семнадцать минут. Спасибо.

— Прости. Я никогда не приехала бы сюда. Ты мне очень нужен. Сегодня. Не спрашивай, пожалуйста. Всего несколько минут, может, часов. Я не побеспокою тебя больше. Никогда. Обещаю.

Я ворую его и везу, не помня дороги. Прошу помочь, подсказать. Едем сквозь ночь, звёзды, сворачиваем на узкую дорожку. Темнота и лес обступают с обеих сторон. Давно не ездила по таким заброшенным лесным дорожкам. Выезжаем на поляну. Моя сентиментальность. Мы нередко занимались сексом на природе, иногда на этом самом месте. Выключаю двигатель, смотрю на него. Прошло десять лет, а он так и остался самым родным для меня человеком. Хотя что-то изменилось в нём. Стал старше, но глаза — всё те же, а ещё руки, когда-то открывающие мои самые чувствительные места. Обнимаю его и прижимаюсь. Сильно и тесно до слёз. Самые близкие люди не становятся дальше, несмотря на расстояния, чужие семьи и годы, прожитые порознь. Они остаются самыми близкими и родными. Родные люди живут врозь, чужие — вместе. И с этим не разобраться, не смириться, с этим можно только жить. Я так и сижу, тесно прижавшись к нему, и слёзы катятся из моих глаз. Он не отпускает меня, опустил подбородок на мою макушку и гладит мою спину твёрдыми уверенными пальцами. В это мгновение мне не нужны игры в рабыню и Королеву. Это — тот человек, с которым все игры исчезают. В это мгновение я — рабыня, но только для него, одного. И Королева некоронованная — тоже.

Он гладит меня по голове, так меня гладил только мой папа, а ещё — он, перебирает мои волосы, я забираюсь рукой под его рубашку, хочу почувствовать его ближе, раствориться своей кожей в его коже, стать единой плотью. Вдыхаю запах, роднее которого почти ничего не может быть, кажется, мои пальцы помнят его волосы на ощупь. Отстраняет меня от своей груди, впивается поцелуем. Наши языки скрещиваются. Непослушными дрожащими пальцами расстёгиваю пуговицы на рубашке, стягиваю её с плеч, скольжу языком