Инцест

колонии сначала расконвоировал Александра и разрешил жить вне зоны, а затем походатайствовал о том, чтобы ему скостили срок: он понимал, что Александр никакой не насильник. Александра воодушевилась этим предложением, принялась бегать по инстанциям, и её труды принесли плоды. Александра освободили досрочно условно.

Они сняли комнату, нашли работу вне зоны, начали жить семьёй, как муж и жена. Но теперь между ними не было не только прежней любви, но и прежнего взаимопонимания, прежних отношений. Мало того, что они утратили способность слышать мысли друг друга — без этого живут миллиарды людей планеты — они вообще перестали понимать друг друга, не хотели понимать, и только схожесть их покладистых характеров не позволяла им ежедневно возбуждаться до скандалов. Но страшнее всего было то, что между ними не было любви, не было того необычайного ночного наслаждения от обладания друг другом, которое одно уже, само по себе, скрашивает серое дневное существование человека, сглаживает конфликты между партнёрами, одно ожидание которого способно укротить гнев мужа и жены... У них отсутствовал оргазм!

Три года прошло с тех пор, как они покинули родные места, но ни отец Александра, ни мать Александры не предприняли ни одной попытки навестить их. Стоило при таких обстоятельствах возвращаться в родные пенаты? Тем более что Александра вновь забеременела. Но, через девять месяцев, опять родился неблагополучный ребёнок.

— Ты всё спрашивал, каким был наш первенец? — спросила мужа Александра. — Можешь полюбоваться, этот точно такой.

Александр взглянул и ужаснулся:

— На нас лежит какое-то проклятие!

Из роддома ребёнка они не забрали. Посоветовавшись с мужем, Александра поехала к матери.

6

— Расскажи мне о себе, мама!

Мать приняла Александру без особой радости, но спокойно, будто они расстались вчера вечером, и между ними не было никакого конфликта. Александра принялась, было, упрекать мать в том, что она не любит её, но та грубо оборвала её:

— Я потому себя так веду, что люблю!

Помня прежние отношения с матерью, сомневаться в её словах Александра не стала. Всю ночь она рассказывала матери историю своей жизни за последние четыре года, а утром попросила:

— Расскажи мне о себе, мама!

Мать прижала её к себе, и надолго умолкла. Александра напомнила о себе:

— Мне двадцать лет. ...Я уже не та девочка в коротком сарафанчике, которую ты знала... Хотя тебе и тогда не удалось меня ни сломить, ни запугать. Я поступила по-своему. И впредь буду поступать так, как сочту нужным... Но я дважды рожала ущербных детёнышей... С чего бы это? И почему вы так упорно пытаетесь нас разлучить?

Мать погладила дочь по голове:

— Ты уже клюёшь носом. Спи. Я схожу на работу, посоветуюсь с отцом. Вечером всё расскажу. Спи!

— С чьим отцом? Твоим, или моим?

— Спи.

Какой к чёрту сон! До сегодняшнего дня она была уверена, что, кроме матери, у неё нет никаких родственников. И вдруг, на тебе — появился какой-то отец! Кто? Откуда? Как? Почему? Чей? И он где-то рядом! Как бы хотелось взглянуть на него, хоть