Галактика №8. Часть первая: Обожаю всякие гадости!

Пипписиссимус ХL, император галактики №8 по ул. Вздымателей, с ранней юности был неудачлив в любовных делах.

Казалось бы, как так? Ведь он был императором целой галактики!

Видите ли, он был убежден, что на нем никто никогда не захочет жениться по-честному, видя в нем гуманоида и мужчину. А не ради титула, не ради казны, ломившейся от урановых монет и драгоценных черных микродыр в девятимерной оправе. Поэтому он все время переодевался сладкоголосым космическим трубадуром.

«Она романтически влюбится, тогда я открою, что на самом деле еще и император, и совсем будет счастливый конец!». Таков был план.

Он не срабатывал.

На проблему указал еще давным-давно один презервизирь (так назывались мудрые, но, увы, одноразовые советники императора): «Как ваше фалличество замышляет переодеться сладкоголосым?»

— Парадокс! Измена! Отправить его к длиннозаврам! — вскричал тогда в бешенстве Пипписиссимус, и вопрос больше не поднимался.

Но однажды он изменил стратегию. Способствовали этому порнофильмы, с недавних пор шедшие контрабандой из далекой галактики №34.

— Я не в то переодеваюсь! — вскричал он. — Романтика — это несовременно. Сейчас женщин покоряют представители новейших профессий, которых вызывают на дом что-нибудь починить, но оборачивается это сексом. А потом я открою, что на самом деле еще и император! И совсем будет счастливый конец. Немедленно переоденьте меня сантехником!

Одноразовые советники молчали с самым мудрым видом, и все же не выдержал один (носивший красивое и загадочное имя Релейнодуэль, отчего все было еще трагичнее):

— Не переодеться ли вашему фалличеству вместо сантехника, скажем, электриком или чистильщиком бассейнов? Схожие ремесла, однако их производственные риски не столь...

— Негативизм! Измена! Отправить его к длиннозаврам! — вскричал в привычном бешенстве Пипписиссимус, после чего был спешно переодет сантехником и в таком виде просидел на троне два дня (конкуренция была велика; презервизири объявили, что император в медитации, общается с высшими буерархами вселенной, а потому его никому нельзя беспокоить). Наконец он отправился по вызову в соседнюю звездную систему, к некой госпоже Дофигачото Витиэвато.

Та оказалась на вид лет 25—35, внешности хотя и неброской, но с тайной страстью в глазах, которую своеобразно подчеркивали очки с сильными линзами.

— Ах, как вы вовремя. У меня засорился стояк, — сказала она.

— Стояк? Бля, да ща мигом, — вскричал Пипписиссимус, стараясь говорить как настоящий сантехник и притом изящно играя смыслами.

По пути к санузлу он случайно взглянул на ее рабочий стол, где на мониторе было такое:

«... могучих зеленых икр; жесткий ворс, попадая в ноздри, был не таким их суровым хозяином, как миазм женского желания, которое я когда-то столь беспечно пробудила. Бурый, мокрый, набухший, Он наконец пересилил ее снисхождение ко мне, Он требовал. Вспомнилось, как бабушка мазала мне маслом губы, потрескавшиеся на морозе, и приговаривала: «как ты только детей будешь вскармливать, невеста уже, а такая бескожая... «Простите меня и не вспоминайте! Мои соски навсегда уже горьки от всего того пота с оркской груди, что на них высыхал. Милосердный мизинец сделал меня женщиной; безымянный пытался даже доставить удовольствие; средний с указательным