В поисках продолжения

и действия героев. Сейчас она могла домыслить остаток книги, к ней пришло понимание всего того, о чем она писала до настоящего момента. Потребуется немного переписать начало, ну а в остальном...

Она снова вздрогнула.

Думать о написании книги было единственным занятием, которое могло отвлечь ее мысли от боли и положения, в котором она оказалась. Она должна была писать снова. Конечно, Кристина позволит ей это. Чего бы еще она ни была лишена, наверняка ей будет разрешено писать.

Сердце Эмми учащенно забилось, когда Катя вернулась за ней. Одета она была уже по другому. Тонкое шелковое платье облегало ее великолепные формы. Она медленно обошла вокруг Эмми, любуясь обнаженным телом писательницы. Эмми была слишком утомлена, чтобы стыдиться. До тех пор, пока ее не снимут отсюда...

Пожалуйста, освободите меня!

Великодушно Катя расковала ее и освободила от цепей. Эмми бессильно рухнула на пол. Она могла бы лежать так очень долго, жалобно скуля, чувствуя, как наполняются кровью ее онемевшие конечности. Когда Катя отстегнула цепь от колец в сосках и вытащила кляп, Эмми мысленно была ей очень благодарна. Она не решалась заговорить и только чуть слышно скулила.

«Давай» — прорычала Катя, прикрепляя тонкий кожаный поводок к металлическому ошейнику Эмми. С трудом, превозмогая боль, Эмми поднялась на ноги и зашагала следом за этой бессердечной девушкой, покидая комнату, где она висела закованной.

Катя привела Эмми в ванную комнату, шикарно отделанную мрамором и золотом в стиле поздней античности.

Ей стало интересно, было ли это сделано для клиенток Кристины, или же ее мучительнице просто нравился такой стиль. Когда Катя указала ей на туалет, Эмми сначала отказалась, но пронизывающий взгляд Кати заставил ее подчиниться. Это вернуло Эмми из мира грез и фантазий в реальность.

Здесь она была обнаженной и бесправной пленницей женщины, которая, очевидно, вдохновилась сюжетами из ее собственных книг. Эмми могла предположить, что в дальнейшем ее ожидают мучения и ужасное будущее, поскольку именно это случалось с ее героинями. Такие вещи, безусловно, было легче придумать, чем пережить.

Должен же быть какой-нибудь выход. Должен быть.

Пока Эмми облегчала свой мочевой пузырь, Катя не сводила с нее глаз, заставляя ужасно смущаться и краснеть.

«Ты грязная» — заявила Катя. «В душ. Помойся полностью. Приказ Госпожи». Она сняла ошейник с поводком и отошла назад. Теперь на писательнице ничего не осталось, за исключением колец в сосках, которые нельзя было снять.

Эмми подчинилась и шагнула под душ, вздрогнув, когда холодная вода полилась по ее телу. Зная, что Катя опять смотрит на нее, она взяла мыло и начала намыливать тело. Закрыв глаза, она пыталась насладиться ощущениями. Мышцы болели, в проколотых сосках мучительно саднило, кожа лоснилась от пота, лицо залито слезами. Эмми старательно мыла свое тело, намыливала и споласкивала длинные волосы. Она уже почти заканчивала и начала чувствовать себя почти что нормально, как в обычной обстановке, когда Катя сказала: «П... ду и задницу тоже. Промой их получше».

До этого момента все было нормально, все заурядно и просто. Эмми