Коровы и доярки. Часть 3

только усиливало блаженство.

— Девочки, не сидите истуканами, помогайте друг дружке, — послышался голос Веры Ивановны.

Вика вытянула руки и взяла меня за груди. Я прямо за трубки подёргала её молокоотсосы. Её груди подпрыгнули вверх.

— Вера Ивановна, у Вики плотность молока растёт, — сказала Ольга.

— Яна увеличивайте вакуум, — распорядилась Вера Ивановна.

Жужжание усилилось. Вика встрепенулась, несколько раз дёрнулась всем телом и резко выпрямила спину, широко открыв глаза.

— У Леночки тоже заднее молоко подошло, — услышала я голос Ольги. В меня тут же мощно вошёл член коня, упёршись в самое сердце. Соски обожгло резкой болью, словно к ним приложили раскалённые угольки.

— Сиськам больно! — Вдруг, закричала Вика:

— А-а-а!

— Яна убавь вакуум. Ты им соски оторвёшь, — подошла Вера Ивановна:

— Викуся, кричать надо: му!

— Му-у-у!!! — закричала Вика.

— Му-у-у!!! — подхватила я.

— Му-у-у!!! — закричали мы в один голос...

Тёплый дождик приятно успокаивал кожу. После дойки, как всегда, было невероятно легко. Стоя под душем, я таяла от блаженства.

— Сестрёнка, потри спинку, — протянула Вика мне мочалку. Я тёрла спину своей вновь обретённой сестре. От этих мыслей мне становилось смешно.

— Давай теперь я тебе, — взяла Вика у меня мочалку. Я отдала и повернулась спиной. Вика мыла меня, как ребёнка. От её нежных прикосновений таяло сердце. Вдруг, она толкнула меня в спину. Чтобы не упасть, пришлось опереться руками о стену.

— Ты что? — возмутилась я и тут же почувствовала её руку у себя между ног.

— Не надо! — как-то безвольно попыталась заупрямиться, отступила назад, сильнее упёрлась руками в стену, широко расставила ноги и, выгнув спину, оттопырила попу.

Её рука входила в меня совсем неглубоко, только пальчики, не переставая, ласкали клитор.

— Не надо... — ещё раз попросила я.

— О-о-ох! — её рука двинулась в меня.

— А-а-а!!! —

кончила я, словно выстрелила. Резко выпрямилась и повернулась к неё:

Ну, зачем?

Вика смотрела на меня широко раскрытыми глазами.

— Сама не знаю, — пожала она плечами...

— Сестрёнка, давай пропьём стипендию! —

уже на улице рассмеялась Вика, убирая в сумочку конверты, которые нам дала Вера Ивановна.

— Поддерживаю! И кафешку хорошую неподалёку знаю, —

согласилась я...

— Спиртного нам нельзя. Мы кормящие. Ударим по мороженке и соку закажем, —

тараторила Вика, пока усаживаясь в кафешке за столиком.

— Да, сестрёнка, породнил нас кабинет номер семнадцать, —

уселась я напротив.

— Семнадцатый кабинет это песчинка. Тут огромная империя. А императором в ней муж Веры Ивановны.

— Да ты что? А я ничего не знаю. Викуся, расскажи.

Вика надолго задумалась, потом словно очнувшись, начала рассказывать:

— Я три года проработала секретаршей у Семёна Марковича. Владельца заводов, газет и пароходов. Да-да. У мужа Веры Ивановны. С виду такой престарелый импотент. Но это маска. На самом деле ненасытный, неутомимый маньяк, способный на любые извращения. Помимо обычной работы секретаря в круг моих обязанностей, это по его выражению, входило также ежедневное трёхразовое утоление сексуальных желаний боса. Я должна была обслуживать его в интимном плане в начале рабочего дня, перед обедом и вечером, перед уходом домой. Отдохнуть от всего