Коровы и доярки. Часть 3

Пока не скажешь, откуда всё это знаешь, слушать не могу, —

опять перебила я её.

— Ладно, —

Вика махнула рукой:

— Из семнадцатого кабинета есть вход ещё в одно помещение с отдельным выходом прямо на улицу. Это личные апартаменты Веры Ивановны. Пару лет назад она в офисе мужа ключ обронила. А я подобрала. Ключ сделали новый и про старый забыли. По банным дням я бываю в её секретном кабинете. Слушаю, как за стеной Ольга с Яной её опускают и интересуюсь её компьютером. Много интересного скачала. Думаю, то, что она не может иметь детей и привело её к мазохизму. Да ещё её эта «научная» работа...

— Ну, дела!

не выдержала я. Вика подняла руку, давая понять, чтобы я не перебивала:

— Это ещё не дела. О делах я тебе сейчас расскажу. Муж её, Семён Маркович, обладает удивительным талантом делать деньги. Делать абсолютно на всём. Кто всё придумал и организовал, я не знаю, но знаю, вот что: На основе заднего густого адреналинового грудного женского молока делают косметические крема. Свойствами и силой они обладают невероятной. Просто эликсир молодости какой-то! Расходятся они по всему миру молниеносно по невероятно запредельным ценам. Тут такие деньжищи крутятся! Не просто так Семён Маркович этому бизнесу уделяет внимания больше, чем всем остальным своим заводам.

— А зачем по всему миру? Что, на Западе своё производство не могут наладить? —

опять перебила я Вику. Она даже подпрыгнула:

— В том-то и закавыка. Молоко животных использовать нельзя, потому что невозможно руководить их оргазмом. Он непроизвольный. Поэтому получить эту штуку можно только от человека. На Западе это сделать сложнее. У ихних баб прав побольше, а сиськи поменьше. Последнюю проблему они пытаются решить с помощью силикона, что сразу делает их не непригодными. И самая главная закавыка: Адреналированное грудное молоко сохраняет свои свойства лишь несколько минут. Любая консервация или заморозка сразу уничтожает его уникальные свойства. Поэтому продукт изготавливают прямо во время дойки. Не знаю, почему за бугром не смогли, но Семёну Марковичу это удалось. Семнадцатый кабинет — это только лаборатория и тренажёрный зал для подготовки новых коров. Ферма находится совсем в другом месте. На массовой дойке я никогда не была, а вот машкины станки, стоящие рядами, видела собственными глазами. И станки стационарные, а не как в семнадцатом кабинете разборный.

— А почему машкины станки?

удивилась я.

— Есть такая с выменем сто первого размера. Когда станок придумали, Вера Ивановна его на себе испытывала. А первые надои выдала Машка-сисястик. В её честь и назвали, —

пояснила Вика. Я задумалась:

— Я её знаю. Её Марией Юрьевной зовут.

— Откуда ты её знаешь? —

теперь удивилась Вика.

— Вчера нас с ней одновременно доили, —

объяснила я. Вика долго молчала, потом заговорила очень тихо:

— Неспроста это. Или тебе хотели машкин станок показать, или тебя хотели Машке-сисястику показать.

— А при чём тут Мария Юрьевна? —

я уже совсем перестала что-либо понимать.

— А при том, —

вдруг, разозлилась Вика:

—