Развела дурочку. Часть 4

курит.

Анюта чуть судорожно вильнула бедрами, пытаясь загнать Теряхины пальцы поглубже. Вместо этого Теряха тут же выскользнула и отстранилась, едва ли не испугавшись. Указка острым концом уперлась чуть выше копчика. Голая Степанкова, вид сзади: совсем буквальная стрелочка.

— Вот так вот сильно я хочу курить, — подвела Теряха итог.

Всё о своем, значит. Хуже мальчика.

— Перехочешь, — прошептала Анюта, опустилась на корточки и, глядя Теряхе в глаза снизу вверх, принялась расшнуровывать ее кроссовку. По крайней мере Анюта тут еще знает, что нужно и чего хочет сама. Поцеловать бы ее — для начала, еще пресным ртом — но где от Теряхи ждать, что она хоть как-то умеет целоваться. Только совсем занервничает.

— Ого, — сказала Теряха, подняв брови. — Теперь-то ты что там забыла?

— Это ты забыла, что я не лохушка с форума. — Анюта мило улыбнулась, стаскивая кроссовку, а затем вжалась правой грудью в Теряхину босую ступню. — Кстати, я на кой-чё обиделась. Вытирать доску сиськами — это реально стремный изврат. Тебя Федоренко портит. Ты лучше ебись с ним, а не разговаривай.

— Да, ты лохушка не с форума, а из сортира. — Теряха припечатала другую Анютину грудь ребристой подошвой. Оживает, это хорошо. — Это ты стремная и ты меня портишь. Из-за тебя сегодня казалось, что я так же запросто могла бы выебать полраздевалки. А на самом деле попробую так с кем-нибудь в Москве — и по морде получу. Как вас вычислять, а? Которых можно.

— Я у тебя одна такая, — сказала Анюта, развязывая вторую кроссовку.

— Эт-та лю-бовь?... — Теряха скривилась.

— Любовь — хуйня, — веско сказала Анюта. — Главное ебаться правильно. А в жизни чтобы просто всех посылать можно было.

— Ну всех мы, допустим, послали. А насчет ебаться я не уверена.

— Терях, вот тебе типа есть с чем сравнивать.

— Типа есть. — Теряха улеглась на стол, заложив руки за голову. Куда указка-то успела деться? — Лижи сейчас так, как вчера жопу. Только пизду. Можешь? Вот когда ты знала, что там никакого астартина нет, у тебя начало получаться. Так что забудь про эффект плацебо, если у тебя такой расчет. Хотя ты и не знаешь, что это.

— Опять что-то выдумываешь? Хватит уже, для Москвы побереги. Получишь там в морду, поймешь, кого не ценила.

— Заткнись и лижи, я курить хочу, — сказала Теряха. — И не пытайся меня доить, как те два раза. Тогда, может, ценить начну.

— Терях, я тебе уже говорила, ты козел. — Анюта приподнялась и положила руки Теряхе на бедра; та выгнула спину, давая стянуть скользкие темно-синие штаны. — Ты козел с бородой, вон даже через трусы видно. Козлов не доят. Про козла другая пословица, но это тоже хуйня.

Анюта опустилась на колени, вытянулась вперед — край стола уперся в грудь, почудилось, будто Теряха и это предусмотрела. Уткнувшись между Теряхиных ног, Анюта где-то около подбородка почувствовала влажность. Ну и на том спасибо, дорогая. Она длинно проехалась языком снизу вверх: сначала ко вкусу ткани примешался женский, потом к ее мягкой