Развела дурочку. Часть 4

там сложно. Потом расскажу. А ты?

— А я не, — выдохнула Анюта. — Мне одиноко становится.

— Шлюха-романтик, — усмехнулась Теряха. — Айй.

Механизм остановился.

— Я не кончаю, ступню свело, — сказала Теряха, морщась. — Так бывает.

Анюта, не слезая с указки, взяла Теряхину ступню в руки — ага, вот, сбоку маленький вытянутый мускул, окаменевший, выражаясь по-теряшьи, «как я не знаю что». Анюта сама вытащила указку, отложила на парту, презерватив стряхнув на пол, и сама забралась на федоренковский стол.

— Это тебе за шлюху, — сказала она заботливо.

— Это тебе за «это тебе», — Теряха отвесила небрежную мокрую пощечину.

— Астартин! — дурашливо сказала Анюта, ловя ее руку, и облизала пальцы.

— Два градуса ниже телесной, двоечница. Три молекулы, может, остались.

— Ты в честь оборотней не бреешься? — продолжала дурачиться Анюта.

— В честь «а нахуя», — сказала Теряха и отодвинулась назад, подбирая ноги. — Прошло.

— А под мышками тоже нахуя?

— Да чего тебе нужно от меня? — улыбчиво огрызнулась Теряха. — Кто ты вообще такая?

Анюта перекинулась вбок и нависла над ней, опираясь на руки. Первый раз, и немного не к месту, почувствовалось, что вообще-то Анюта из них тяжелее и сильнее.

— Я твоя самооценка, — сказала она назидательно-обольстительно.

После чего расстегнула молнию на темно-синем и сама отправилась за ней вниз.

Все-таки вот это уже стрем и лесбиянство — покрывать поцелуями такой животик. «Мама знала, от кого рожать». Идеальная женская фигура, положенная на спину, становится чем-то таким, что хочется защищать и ласкать — даже ей сейчас, а это не в тему. И конечно же, Теряха вздрагивает от щекотки, когда целуешь ниже пупка, но где еще прилично.

Но ведь именно ради такой гладкой и чистой кожи Анюта и совалась ртом еще ниже первые два раза. И хотя без этого между ними ничего бы не началось, сейчас Анюте хотелось все забыть и познакомиться с этой стороной Теряхи — и вообще девочек — заново и по-новому.

Место на столе кончается, а слезать обратно на пол влом.

Что-то мы все-таки не так делаем.

— Знаешь, что мне нужно? — заговорила Анюта, стягивая с Теряхи трусы.

— М?

Когда слова правильные, они приходят сразу.

— Мне нужен полный рот твоей злости. Настоящей. Это круче астартина, и это у тебя в том самом месте. Хватит щипать меня по мелочам и что-то выгадывать. У тебя невозможно правильно отлизать. Тебе с жопой понравилось, потому что ты тогда единственный раз меня что-то заставила. Я сейчас лягу, а ты садись и тупо бедрами устрой все как по-настоящему хочешь. Не чтоб показать сама себе, как ты можешь иногда круто наглеть. Потому что, заинька, от древней твари с рогами у тебя пока только пизда. Но уже что-то, у меня такой нет.

Теряха задумалась. Пока думала, спокойно позволила снять с себя лифчик; распахнутую синюю форму Анюта решила оставить, Теряхина грудь выглядывала из-под нее как-то неожиданно впечатляюще, в духе порнографической полицейской.

— Черт, заманчиво, — сказала наконец Теряха. — Но я тебе по свистку не озверею.

Тогда Анюта сняла с нее еще и очки.

— А по морде