И я опустила глаза

затылок и столь же быстро снимается. Меня накрывает физический страх, я не шевелюсь. Очень надеюсь, что она не подумала, будто я легкомысленно отношусь к планам. Понимаю, что не решусь никакими словами ей об этом сказать. Марго, не Лисичке. Это была ее ладонь. Дала бы она подзатыльник, не будь мы на людях?

Самое рискованное: платформа. Хочется, чтоб мне надели шоры, повязали на глаза черное, что-то вкололи, чтоб я ослепла на пять минут, в которых мне чудятся сотни ужасных возможностей, что я взгляну не туда по какой-нибудь бессознательной поездной привычке. Иду впереди, глядя под ноги. Столько народу вокруг, и все просто едут в Питер, и мы — налегке, но в общем такие же. Здесь будто кто-то кому-то снится. У меня проверяет билет и паспорт кто-то усатый. Снова не к месту: Анна Каренина. Я вскальзываю в вагон, жду, уставясь в стальную стенку. Меня берут за руку. Кто? Татьяна. «Идем-идем», — по-домашнему; этот тон у нее только для указаний. Она говорит так с ребенком. Или детьми. Иду по коридору, как маленькая, рука за спиной: так не ведут, а держат, чтоб не потерялась. Смотрю вниз и чуть вправо, избегая окон, где бывают отражения. «Нам сюда», — с будничной радостью находки. Первая захожу в купе, зажмурившись: отражения в стеклах. Вспомнила, пока шла, а то ведь могла бы... ужас. Медленно поворачиваюсь. Татьяна берет за плечо, усаживает. Открываю глаза, передо мной ее сизоватая юбка. Если кто-нибудь походя видел все эти эволюции, наверное, заключил, что у меня аутизм или что-то в том духе. Уютная мысль для девушки с половой причудой.

Меня зовут Юлия. «Юля» (похожая, кроме юлы, еще на огрызок какой-нибудь летней даты) идет мне не больше, чем чеховской размазне-гувернантке. Мне двадцать два. На моем компьютере в укромной папке есть еще одна папка с названием «Женщины». С большой буквы. Все остальные там с маленькой. В них разные глупости, в том числе рисованные. В «Женщинах» все очень серьезно. Я годами просеивала дрянное лесбийское порно, ища одну компоновку кадра, одно взаиморасположение. Пыталась сама обрезать картинки, но это не то. Я же помню, что там было два лица.

В моих фантазиях все легко решалось правильным освещением; первая мысль как раз была про студийный свет, этакое жесткое кьяроскуро — с кем-нибудь в этих кругах познакомится, подбросить идею рискованной фотосессии... но для таких интриг надо быть не мной. Кроме этого, в голову лезла идея бассейна. Уж вовсе нелепо: под водой через что-то надо дышать. Я смирилась было, что мне остается только мечтать и смотреть картинки, но месяц назад вдруг нашла простой ответ. Этим можно заняться в обычном купейном вагоне. Совсем несложно. Главное — всю дорогу не поднимать глаза.

Дальше был длинный пост на укромном форуме; набирая его, я крупно тряслась. Затем, получив пятнадцать ответов в личные, долго мучилась, подбирая слова для отказов. Собственно в выборе я ни минуты не колебалась.

Вот под присмотром Татьяны