И я опустила глаза

пока испугана. Приподнимаюсь, целую туда, где чуть выкруглено и шершаво; глупо чмокаю, что-то очень ясно хочу этим сказать и надеюсь, что она понимает. Что-то вроде: «я послушная девочка, я знаю, где место моим губам, но пожалуйста, не сейчас, дай еще побояться; ты ведь одним своим нагим запахом меня уже трахаешь». Мне нравится чмокать — скромный звук, успокаивающий. Будто и впрямь можно женщину целовать в лобок просто как старшую подругу. Я была бы не против таких подруг. Теснясь на четвереньках, вылизываю живот, делаю блестящим: смешная девочка, собирается с духом. Мне от такого было бы щекотно. Ей, конечно же, нет. Иду вверх, хотя должна вниз, убегаю от

обязанностей; целую чуть-чуть ниже пупка, слева от пупка, чуть выше — в пупок Женщину целовать нельзя, конечно же, а тем более лезть языком, немыслимая фамильярность. И в сосок нельзя, наверное, но я хочу все-таки добраться до ее груди, поцеловать ее снизу, чтобы круглым тугим весом легла мне на губы, для этого приходится наклонить голову немного вбок, отчего я чуть не теряю равновесие, дергаюсь, неуклюжая, и Марго запускает руку мне в волосы, но никуда не тянет. Вместо этого она ставит на полку левую ногу, согнутую в колене. Становится стыдно, что мне об обязанностях напоминают именно так. Наверное, потому,...что в другое время я сочла бы эту выставленную ногу в чулке чем-то пошлым, как имя Марго. Вдобавок не знаю, как мне теперь лучше примоститься, а может быть, это что-то, что всякая расторопная лесбияночка должна знать.

Наверное, лучше лежа. Заползаю под эту ногу, протягиваю собственные туда, где раньше сидела Марго, трусь щекой о нейлоновую пятку. Хорошо смотреть совсем снизу вверх. При боковом свете устройство Женщины видно мне раскрыто и подробно, но совсем не как на моих дурацких картинках. Хорошо, что Марго. Марго, Марго, — имя, которое очень идет к морщинистым складкам половых губ под безжалостно гладким лобком. Где-то у нее есть лицо — которое я могу себе даже представить, зная, что оно на самом деле совсем не такое. Или даже нечаянно воображу в точности, но не узнаю об этом никогда. Очень по-набоковски получилось бы.

Не отвлекайся, не любуйся своей самозабвенностью, Марго ждет. Марго, на чью нижнюю часть ты смотришь не сидя в почте, а лежа в поезде, и этого с тебя будет навсегда достаточно. Этого, да нейлоновых чулок. Хочется какого-то побуждения, толчка, — из-за чувства, что если начну сама, выйдет неуклюже, не так, как могло бы быть и как того заслуживает Женщина... Куда бы деть всю эту филологию, весь нервный снобизм и пафос, которого переживаешь на самом деле куда меньше, чем можешь нагромоздить в словах или в этом постоянном самолюбовании изнутри, ни жарком, ни холодном. Где в себе найти немного девчачьего бесстыдства?

Где-где. И сюда же: поезда, поезда, поезда. Забавно, мы ведь еще и едем из какой-то Москвы в какой-то Питер. Мы ведь еще и катим сейчас где-то