Унижение горничной Люды

принялся ритмично тереться о её щеки!

— А-аххх! — тут же выдохнул он, почувствовав, что сие действие, оказалось для него даже очень приятным — член заскользил по женским щекам словно стальной стрежень в нежности шелковой ткани.

Дабы усилить приятное воздействие трения, он чуть-чуть приподнялся и стал также натирать лицо горничной мякотью невеликих яиц!

В ответ на такое затянувшееся унижение, сидящая на отходнике Людка ещё сильней затряслась в плаче, издавая глухое всхлипыванье!

«"К тому же ко мне без конца приставали всякие подвыпившие мужланы... — вдруг всплыли в мыслях Ильи её слова об былой коммунальной жизни. — Только и желавшие зажать меня в каком-либо углу..."»

Невольно вообразив себя этаким самцом-мужланом, он, с вспыхнувшей улыбкой, «полыхнул» ещё ярче и... понимая, что долго не удержит в яйцах стремительно закипающую сперму, обратился к горничной всё тем же повелительным тоном:

— Людка, все-таки откройте свой ротик! Немедленно откройте!

— Хыыы! — сквозь сжатые зубы, лишь каким-то воем отозвалась женщина.

Пребывая в тихой истерике, она крепче сжав губы, так и не позволила проникнуть члену в свой рот! Тогда Илья, наконец, прекратив «намыливать» её лицо, пальцами зажал ей нос и... дождавшись закономерного вздоха, всё же втолкнул своё «массивное» орудие за её щеку!

— Ах-мааа! — в то же мгновенье взвыл он, сотрясаясь в новом блаженстве, ибо, наконец, вонзил дорогой орган в слюнявую теплынь женского рта.

Впав почти в исступление, он тут же ритмично заработал им как заводским поршнем, растягивая зрелой блондинке всю её щеку, словно вспухшую от внезапно снизошедшего на неё флюса!

Горничная же, (уже во всей полноте прочувствовав пряный привкус его спермы от дико пульсирующей хитрой головки!) оказавшись, будто в ловушке, лишь с тихим мычаньем дергалась в плаче и, через пару минут вовсе прекратила всяческое сопротивление!

Всей свой сутью инстинктивно ощутив то, что, наконец, сломил волю сей, довольно строптивой взрослой самки, Илья со сладким оханьем, продолжал лихо натягивать её щеку разрывающейся дубиной члена! И, не прошло и минуты, как окутывающий жар сладострастия вдруг темной пеленой застлал его глаза, и... тут же вынудил половой член лихо извергнуться свежими струями теплой спермы — густыми светлыми потоками истинно мужского сока, вмиг наполнившего собою щеку и рот покоренной зрелой блондинки!

— Кха-кхууум! — надрывно кашлянула Людка, когда Илья, с рыком впрыснув в неё ещё несколько жирных доз своей жидкости, сразу вытащил из её рта использованное достоинство.

От такого обилия насильно влитой в рот спермы, она невольно сглотнула приличную порцию, однако, всю остальную часть, словно в приступе эпилепсии, стала тут же исторгать своеобразной пеной — «пеной» из эякулята, слюнь и соплей, смачно размалеванных на щеках и подбородке.

Смотря на столь жалкий вид униженной им женщины, в слегка отупевшем от разрядки мозге Ильи, вдруг всплыла настороженная телефонная фраза тёти: «Ты что Илюш, уже раскатал губу на мою горничную?!»

«Я не раскатал губу... — усмехнувшись, подумал он. — Я уже хорошо залил ей за губу...»

С так и не до конца спавшим членом, он залюбовался только что проделанной работой: моложавое лицо слегка