Торжество толерантности. Глава 1

поработать над образом. Нужно срочно что-то придумать...

Она вышагивала на семидюймовых каблуках взад и вперёд. Стройные ножки, открытые почти полностью маячили перед взглядом Айваноффа. Эх, как бы схватить её сейчас и плюхнуть на диван... Какое наслаждение владеть такой шикарной женщиной. И он, счастливейший из смертных, познал это наслаждение. Она — его. Его добыча, которую он пожирает глазами, и лобзает устами, трогает в самых запретных местечках.

О, как сладки эти поцелуи, невинные и полные страсти, с которых начинается каждая их любовная игра! Как переплетаются их языки, какая сладкая борьба идёт меж ними — только губами сражаются возлюбленные друг с другом. И это сражение за право дарить ласку объекту своей любви. Кто выиграет его?

Нередко выигрывала всё же она. И тогда он покорялся её власти, отдаваясь в плен наслаждения. Она срывала с него одежды, прикасалась к его телу где хотела и как хотела. Захватывала и порабощала, принуждая терпеть сладкие мучения. Какая она была мастерица в таких пытках, изнуряющих желанием и сводящих с ума от невозможности удовлетворить это желание.

Да, она любила контролировать момент его наслаждения, умело отдаляя пик. Покрывала ли она поцелуями его торс, обнимала ли бёдра, согревала ли своим дыханием его орудие страсти или же вдруг, как наездница, овладевала им, впуская глубоко в свою тесную уютную пещерку — и всё только для того, чтобы прервать поток удовольствия за миг до кульминации. Шаловливо рассмеяться, над его беспомощным и умоляющим, просящим милосердия взглядом.

Какие муки он претерпевал, желая свою возлюбленную супругу, когда она была так необыкновенно близка и одновременно головокружительно недоступна. Богиня! И вдруг божество дарило заключительную ласку. Её губы наконец-то обнимали его ТАМ. И в один миг он извергался в нежный и жадный ротик, одаряя любимую за все её ласки и пытки тем, чем способен мужчина одарить женщину по воле природы.

Но не всегда он уступал. И тогда он мстил усладой за усладу. О, он умел делать это! Оторваться от покорившихся неизбежному губ, скользнуть языком по изгибу шейки проказницы. Вздрагиваешь, девочка? То ли ещё будет! Поцеловать плечико... Нежно... И снова язычком, дразня, скользнуть... Куда теперь? Выше или ниже? Не знаешь? Дрожишь? А вот грудка стыдливо, как скромница, прячется под одеждой. Но ей не укрыться от пылких губ. Обнять губами, втянуть, но не сильно, чтоб не потревожить любимую. Которая так доверчива, так беззащитна перед его ласками. Животик, такой манящий... Ах, ты хочешь спрятать его от меня? Ну что же, тогда твои ножки — начну с них. Я покрою их поцелуями, каждый маленький пальчик согрею своим дыханием, поднимаясь всё выше и выше.

«Как же я мечтаю задрать твою юбку! — мысленно стенал наш герой. — Этот коротенький сарафанчик цвета спелого персика создан для того, чтобы его задрать, но не с целью ворваться. О нет, это было бы слишком легко для тебя! Я же знаю твою тайну, знаю, отчего ты мечешься в постели, умоляешь о пощаде и желаешь,