Моя любимая рабыня

изгибы и выпуклости. Короче голая она была.

От такого у меня и челюсть отвисла. Нет, я парень который успел повидать разное, да и голую Любу я уже видел тоже. Но вот так внезапно, было немного чересчур. Но я всё-таки задал вполне очевидный вопрос, «И для чего ты?». Эти мои слова, смутили её сильнее, чем её же собственная нагота. Это было видно по тому, как ушки Любы в одночасье вспыхнули ярко красным цветом. И знаете, что, мне это понравилось, да и причины я уже смутно, да понимал.

Поэтому следующий вопрос, я задал с небольшой закавыкой, «И насколько сильно ты этого хочешь?». Она с минуту или две молчала, хотя отсутствие ответа, томила именно её. Но ответ она всё-таки дала, и он был очевиден, судя по её учащённому дыханию. И естественно, это было «очень, очень-очень сильно». Услышав ответ, я дал ей команду подползти ко мне, и она её выполнила.

Сидя на полу, у моих ног, она смотрела на меня снизу верх с таким вожделением, что мой член стал оттопыривал ткань шортов. Но я ничего не предпринимал, чтобы дать ему свободу. Выжидая, когда огонь в её глазках, разгорится сильней. И он таки вспыхнул, и она припала своими алыми губами к моему члену, прямо так, через ткань шорт и трусов. Засасывая его в свой ротик, вместе с тканью, оставляя мокрый след на ней.

Делая это пару минут, пока я не схватил её за ту самую косу, и не оттянул от себя. Встав во весь рост, и всё также удерживая её за косу, стянул с себя шорты вместе с трусами, дав наконец моему перевозбуждённому члену, долгожданную свободу. Он у меня длинной не блещет, от силы 18 см, а вот толщиной я вполне могу похвастается. Такая себе дубинка 7 или даже 8 см в диаметре.

Люба конечно уже успела его взять в свой ротик, хоть и через пару слоёв ткани. Но сейчас, в живую, смотря на него в упор, и всего в нескольких см от своего ротика. В её фантазиях он уже наверняка глубоко внутри её ротика, или даже горлышка. Ну я не стал её разочаровывать, и сходу стал погружаться ей в открытый ротик. Делая это медленно-медленно, раздвигая её алые губы массивной головкой, продвигаясь в глубь. Скользя по так услужливо подставленному язычку.

Пока не упёрся в её горлышко, поводив немного туда-сюда, я стал стучатся в него, с каждым разом всё настойчивей и настойчивей. Люба каждый раз от моих ударов в горлышко покашливала, и чутка довилась. Её слёзы уже стали размывать тушь, создавая чёрные подтёки на её прелестном личике. Но я был неумолим, крепко удерживая её головушку за косу, давил и давил. Пока головка не стала проникать глубже.

Бедная соседка в панике замычала, из глаз хлынули слёзы, ручки то и дело упирались в меня. Проникнув немного, я дал её горлышку отдых, и немного подышать его