Моя любимая рабыня

для себя забаву. Для чего раздвинув её булочки, и немного похлопав им по этой ложбинки. И для острастки сделав это и с самими булочками, чем вызвал новый стон, толи боли толи, удовольствия, хотя это не так важно. После же, стал просто водит между них своим членом. И непременно задевая лепестки её кисы. Очень влажной кисы, да что там, даже же внутренняя часть её ножек, была обильно покрыта любовными соками. Короче текла девочка не по-детски, и желала траха как никто другой. И в этот раз я не стал разочаровывать ожидания Любы, но это не значит, что сахарок ей достанется вот так просто.

Приставив головку моего толстенького дружка, к её норке. Но вставлять я не стал, пока ещё не стал. Вместо этого стал водить головкой, по её мокреньким складочкам. И вверх, и вниз, и по кругу, и немного поддевая её клиторок. Время от времени, вновь приставляя его к норке, но только для того чтобы побыть в преддверье, после чего продолжал свои игры. Люба же от моих забав, текла ещё сильней, и так бесстыдно стонала, так дышала с таким придыхание. Особенно когда я не давал ей того, чего она в данный момент больше всего хотела.

И в один из таких моментов, задержавшись в преддверье, немного дольше чем обычно. Дав ей возможность осуществить свою мечту, нынешнюю главную мечту. То есть насадится наконец на член, на мой член. И она это сделала, погрузив его в себя на максимум, одним движение, и явно не рассчитала. Ведь мой член был потолще некоторых, от чего она взвизгнула, потому что стенки её норки явно не ожидали такого размера. И сильно на тянувшись, вызвали болезненные ощущения.

Я в прочем этого и ждал, мне нравилось её мучать, нет не по злому, но так чтобы ей было некомфортно, и даже больно. Собственно, для этого я её и раздраконил, да так сильно, что она даже не подумала о последствиях. Но как бы то ни была, теперь я в ней, и она во всю шипит от болезненных ощущений. И дабы немного продлить их, я стал двигаться, от чего Люба повизгивала, и вертелась.

Ей было больно, очень больно, но при этом и чертовски хорошо, потому что киса так и текла, а сама соседка всё меньше и меньше сопротивлялась. А я всё трахал её и трахал, разрабатывая её норку всё сильней и сильней. Люба в свою очередь сначала плакала и кричала, плакала и кричал, от той боли и унижения, которые получала. Потом уже просто хныкала и стонала, хныкала и стонала. Пока в её стоны не стали закрадываться всё больше и больше, сладких ноток. Постепенно она стала получала, ни с чем несравнимое удовольствие, ей нравилось сам тот факт, что её берут так бесцеремонно и грубо. Пользуясь её телом как игрушкой, причиняя ей как боль, так и удовольствия.

Я же был опять на