Уздечка для кельпи. Часть 2

это я видела уже сквозь пелену. Потому что сама металась под светлым эльфом, охваченная сильнейшей охотой. Все мысли были лишь о том, чтобы достичь пика и, наконец, утолить гложущий изнутри голод. Я не заметила, как сама вцепилась в светлого, льнула к его телу, подмахивала бедрами, чтобы его древко прижалось еще плотнее... еще... еще немного!... Я остервенело заерзала писей:

— АХ! А... ай... ААА!!! — тело выгнулось в дугу. Остро, сладко, аж до боли в связках скрутило. От накрывшего спазма едва не свихнулась.

Эльхан следом задергался и взвыл, подхватив мои вопли. На створки щелки горячо плеснуло липким. Руки светлого певчего конвульсивно сжались, сдавив до предела, но мне было уже безразлично. Я тонула в удовольствии, задыхаясь от наслаждения и его объятий.

5.

Стоя на дрожащих ногах у бочки с водой, я как могла, пыталась подмыться. Эйфория экстаза сменилась болезненностью в мышцах. Ребра, руки, поясница — меня будто медведь ломал. В прошлый раз Лестар озаботился бросить на пол волчью шкуру. Сегодня за подстилку была я. Рискнув зевнуть, я сморщилась от боли. Наклоны тоже давались с трудом. Как теперь работать?

Изнеженного в королевских покоях Соловья Лестар ухайдакал так, что потом сам же был вынужден на руках нести зазнобу до постели. Певчий отключился прямо на мне и категорично проигнорировал все попытки поднять свою светлость. Пока Лестар возился с устройством драгоценного гостя, я кое-как все же смогла подняться с пола и на полусогнутых выбралась во двор.

Так гостей ублажать — окочуриться недолго. Ох, мама, кабы я знала, что гостеприимство не в одних пирогах кроется!

— А ты крепкая, раз на ногах до сих пор держишься, — голос Лестара заставил непроизвольно дернуться. Я тотчас сморщилась от боли в измятом теле.

— Что мне будет, квочке деревенской, — я оправила задранный доселе подол и осторожно повернулась к эльфу.

— Хорохоришься, — хмыкнул темный. — Я-то в курсе, что женщины после Эльхана неделю пластом лежат. И это притом, что дворцовых потаскушек он щадит, чтобы следов на коже не оставить. Знатные дамы не дадут, коли есть риск скомпроментировать себя.

— Ну, так я не во дворце, на конюшнях выросла. Дочери коневода не пристало от одного синяка полумертвой валяться.

— Хорош выеживаться. Задирай рубаху, показывай, — Лестар выжидающе вперился взглядом.

— Не на что там смотреть, — я попыталась его обойти.

— Мне решать, — схватив за локоть, Лестар впечатал меня в стену. От удара я охнула, а он ухватил подол и, дернув вверх, заголил меня до самой шеи! Чтобы не отбивалась, перехватил накрепко запястья и так оставил стоять с задранными руками и рубахой на голове...

Меня пробил озноб, тело покрылось гусиной кожей. То, что Лестар сотворил со мной — стыдоба почище предыдущей. Он же, считай, посреди двора меня голой оставил.

— Пус... пусти, — попросила я, чувствуя, что начинаю мелко трястись. За спиной прохладная стена, а прямо передо мной еще не остывший после страстной схватки темный эльф. Мужские пальцы накрепко сдавили скрещенные в запястьях руки.

— Не дергайся,