Расфокусировка

Вдали от дома я часто вспоминаю то, что прежде почти не осознавал, поскольку не мог ни с чем сравнить. И недавно во сне мне привиделось былое. То, что прежде я принимал со спокойствием, невозмутимостью, иногда даже с отстранённостью.

С подругами она долгое время постоянно разговаривала о чём-то. О чём-то «таком». О том, что касалось меня и не только меня. О делах личных, домашних, семейных. Чисто женских.

Я не слышал ничего конкретного, только обрывки, да и то со слов мамы, которая ни в какую не желала посвящать меня в подробности.

«Не для твоих ушей!» — говорила она.

Мне оставалось лишь допридумывать. Мои догадки забавляли её. Не знаю, как так получилось, что я до сих пор вспоминаю её улыбку, и у меня возникают ассоциации не самые... далеко не невинные.

Поймите меня правильно. Я никогда не подвергал сомнению ту истину, что между нами не может быть ничего неподобающего. Если бы кто-то сказал иное, то я, вероятно, и не понял бы, о чём речь.

Возможно, я в самом деле был ещё молод. Я просто нежился в родимых объятиях, ласкался и был всемерно любим. Меня клонило в сон. Я засыпал. Через минуту просыпался и видел мамины глаза. Очень странно...

Она улыбалась.

Улыбалась несмотря на то, что мой вздыбленный пенис всё ещё был у неё во рту. Она втянула щёки, став похожей на мумию. Мне казалось, что я описался, а мама с чавканьем сосала меня, и я силился понять, почему в низу живота так приятно покалывает. Я был растерян и вместе с тем поглощён невиданным доселе опытом.

Не бог весть что. И всё же я никогда незабуду ссору родителей, длительное отсутствие папы. Ночь. Присутствие безымянного человека. Человека без лица. Возможно и не человека вовсе, а лишь фигуры, плохо различимой на фоне тёмной комнаты. Запомнил я крайне немного. Мама привела его на ночлег в качестве званого гостя. Кто же это был? Жили мы тогда в однокомнатной квартире.

«Кирюш, не бойся, — вспомиинаю я её томный шёпот, — иди сюда». И мама прижималась ко мне тесно-тесно. Меня сотрясало в её нежных объятиях.

В какой-то момент мне удалось сползти с дивана, и я узрел происходящее со стороны.

До переезда в нормальную квартиру я неоднократно ловил родителей на близости, но почему-то мне всегда делалось совестно. Увидев же на месте отца кого-то обезличенного, я не испытал знакомых чувств. Ни смущения, ни ревности. (Было в этом что-то нормальное? Едва ли.)

Когда мама с папой помирились, я зарёкся ни о чём не вспоминать. И мне это почти удалось. Дело в том, что свои так называемые «причуды» мама никуда не забросила. И этот нездоровый крен впоследствии так и не выправился.

Есть вещи, о которых вообще, по-хорошему, лучше не задумываться. Одно дело хранить такие секреты, другое — испытывать от них деформирующее влияние. Мамина подруга Соня на тот момент больше двух лет практиковала секс со своими сыновьями. Во многом её влияние мешало возвратить хотя