Одиссея 2300-х. Глава десятая

пальчиком выводя круги по её тёмным кружочкам на грудях.

— Ты меня не перевозбуди. — Она стянула трусики. — Ты же знаешь, что будет потом.

— Знаю. — Он нырнул между её ног, забелев спиной в лунном свете. Она же, раздвинув ноги, двигала коленками, выделывая какие-то неправильные круги. Руки её гладили плечи мужчины, ерошили волосы на голове, прижимали голову, стараясь протолкнуть глубже между ног. А рот превратился в тонкую линию. Только когда она перехватила воздуха, я понял, что она сдерживала себя, чтобы не кричать.

— Иди, я больше не могу. — Она рванула его за волосы, отрывая его от себя. Ого! Какой у него стал член! Он вытянулся и тень от него покрывала всё её тело. — Иди ко мне!

— Сладкая! — Он подхватил руками её под попку и с размаха всадил свой кол в неё! Он же её проткнёт! Я попытался двинуться, крикнуть, предупредить её об угрозе, но не смог. Тело всё стало не моим, чужим.

Внезапно я прыгнул к ним. Просто так лежал, а потом уже стоял рядом невидимой тенью, видя, как он входит в неё, а она хватает воздух, задерживая стон, дрожащими руками прижимает его к себе. А потом я нырнул между ними, растворился в их дыхании, в её сладком поте, дурманящем запахе плоти, чувствуя, как он движется в ней, а она всё больше возбуждается, теряя контроль над собой. А потом нырнул к ней в самый низ живота, завис у волосков на лобке, цепляясь за них, наслаждаясь их ласковостью. Это длилось долго, всё время, пока он не откинулся назад, зажав её бёдра в своих руках. Этот их взрыв, прервавший моё висение между ними, сжавший их прерывистое дыхание до одного мощного выхода, откинул меня высоко вверх. К самой луне, откуда я и рухнул в своё тело, ужасаясь исчезновением их тел, растворившихся причудливыми фигурами среди кустов.

Я лежал на том же месте, где и лежал. Руки, тело ныло, сведённое неведомой мне силой. Ночь кончалась, показывая мне, что пролежал я тут, как минимум, часа четыре. Язык с трудом ворочался, а член торчал как самая высокая гора нашей планеты, явно не собираясь опадать. С трудом собрав одежду в охапку, я протащился до дома, сдерживая стоны, забрался себе в комнату. Где и упал на кровать, не в силах больше двигаться. Даже не прикрылся одеялом, скрывая свой торчавший кол. Так и пролежал до утра, таращась в потолок, не в состоянии успокоить ни себя, ни член.

Утром, дядя зашёл поднять меня, чтобы вместе идти к границе владений, расставлять ловушки на кроликов, но, увидев меня в таком состоянии, просто молча присел на кровать.

— Попробовал снып? — Он смотрел на меня, скрюченные руки, мой лиловый член, выпученные глаза, полные слёз. — Никак?

— Ы. — Только и смог я сказать. Язык и губы меня всё ещё не слышались.

— Понятно. — Он погладим меня по щеке. — Потерпи, я сейчас.

Вернулся он с кружкой наполовину наполненную