Чарли, я иногда была шлюхой для компании. Я не хочу делать ничего — НИЧЕГО — что могло бы поставить под угрозу то, насколько хорошо мы живем сейчас.
С кривой улыбкой он сказал:
— Ари, ты же не думаешь, что я тебе не доверяю?
Я бросила в него кухонное полотенце и высунула язык.
— Конечно, ты мне не доверяешь, а я просто не хочу делать ничего, что бы сделало все еще хуже.
Став более серьезной, я сказала:
— Я полагаю, все, что я могу сделать, — это каждую минуту, каждый день и каждый месяц показывать тебе, что ты МОЖЕШЬ снова мне доверять. И, возможно, через некоторое время ты начнешь в это верить. А пока — как ты относишься к этим поездкам с ночевкой? Мне не обязательно их брать. Мне даже не обязательно оставаться на этой работе, и ты это знаешь.
— Ари, когда мы были женаты, разве ты не трахалась с Чарли, даже когда была в городе? Даже когда ты проснулась в нашей постели тем утром и собиралась вернуться в нее тем же вечером?
— Да, детка. Мне стыдно за это, и жаль, но да.
— Тогда какая, черт возьми, разница? Здесь, в Колумбусе, или в Чикаго, или в Сент-Луисе с ночевкой... если ты захочешь трахнуть кого-то еще, ты это сделаешь. Я либо должен верить, что ты НЕ собираешься этого делать, или перестань с тобой видеться.
Я очень осторожно спросила:
— И что из этого будет?
— Я ведь здесь, не так ли? — И он подошел и нежно обнял меня сзади, обхватив мою грудь руками. Менее чем через минуту мы целовались и терлись друг о друга, а через две минуты были в моей спальне, а через две минуты после этого я лежала на спине с поднятыми вверх ногами, а его член входил и выходил из меня, и я стонала, вскрикивая: «Да, да, Бобби... о, Боже... да, ну сделай это, Бобби...»