Моя любимая ненависть

вспомнилась Юля в ломке, человека в такие минуты в ней трудно найти — животное, больное злобное животное. Сжимаю зубы.

— Здравствуй, Танюша. Рад тебя видеть. Прекрасно выглядишь, впрочем, как и всегда.

Не выдержала, еще раз взглянула. Он что издевается? К чему эти комплименты?

— Александр Николаевич, давайте перейдем сразу к делу? Мама сказала, что вы готовы помочь.

— Саша, — перебивает он меня,

— Зови меня просто Саша.

Не могу я тебя так называть, не могу и не буду. Сашей я называла другого человека, человека которого любила без памяти, самого достойного, с которым мне посчастливилось познакомиться. «Саша, Сашенька — как же мне хорошо» — шептала я в ту единственную ночь, что у нас была, «Саша, Сашенька — как же я счастлива», «Саша, Сашенька — ты самый лучший» Это была не я, это был не он, это было не с нами. Это были другие люди, мне просто приснился прекрасный сон. А утром, когда я проснулась, узнала, что этот «самый лучший» Сашенька, сделал ребенка моей сестре, соблазнив восемнадцатилетнюю девочку.

— Александр Николаевич, мне сказали вы готовы помочь нам с Юленькой. Мы нашли очень хорошую клинику, там очень высокие показатели выздоровления. Смотрю куда угодно, только не на него. Мне понравился мой тон, достаточно холодный и деловой. Удалось справиться с волнением и эмоции не проскользнули в слова.

— Саша, зови меня Саша, черт возьми, — он бесится, он повышает голос? Ему больно?! Моя маленькая победа. Нет, не дождешься. Ори сколько хочешь, бушуй, я никогда не назову тебя больше — Сашей. Никогда. Смотрю куда-то поверх его плеча на большое фото города в черно белых тонах. Странное дело это бешенство придает мне спокойствие. А может это просто желание мучить. Желание сделать ему больно, в ответ на ту боль, которую он причинил мне, хотя бы такими маленькими незначительными уколами. Продолжаю в том же тоне:

— Александр Николаевич, Юленьке там помогут. Мы уже беседовали с врачом, он настроен весьма оптимистично. Говорит организм молодой, должен справиться.

— Упёртая! Какая ты упёртая! Если бы ты знала, как бесит в тебе эта упертость!

И хоть я вздрогнула, от его ора, но глаз от картины не отвела и продолжила так же холодно и деловито.

— Там очень хорошие психотерапевты. Как сказал врач, главная проблема Юли, в расшатанных из-за неудачного брака нервах, — не смогла удержаться от этого явного выпада в его сторону.

— Твоя Юлька конченный человек, потому, что в ней уже давно не осталось ничего человеческого.

Все-таки посмотрела на него, все-таки выбесил меня.

— Да, как ты смеешь — процедила я сквозь сжатые, от подступающей волны злобы, зубы.

— Я говорю правду, сегодня я буду говорить только правду.

— Тогда я тоже скажу тебе правду. Это ты — прежде всего ты, превратил ее в нечеловека.

— Конечно я, милая, конечно я, если так тебе легче принять действительность.

Его «милая», вызвало у меня новую волну ярости. А точнее тон, с которым это было произнесено, снисходительно, так словно он говорит с маленькой девочкой,