Встреча

оно вот-вот остановится. Руки тряслись, и я несколько раз ронял мел. Внизу живота что-то периодически сладко сжималось, заставляя меня краснеть, когда кто-то смотрел на меня слишком пристально.

И вот, наконец, когда пары закончились, я быстро попрощался с коллегами — даже не стал слушать как всегда чрезвычайно интересную речь профессора Куровцева — буквально слетел по лестнице вниз, выскочил во двор и...

Он стоял на крыльце, облокотившись о перила, и смотрел куда-то вдаль. Как и раньше, он был в черных брюках, подчеркивавших стройность его ног и приятную округлость бедер, и темно-красной рубашке, выгодно оттенявшей бледность его кожи.

У меня перехватило дух, а он повернулся ко мне лицом, будто почувствовав мой взгляд, и снова улыбнулся. У него за щекой была конфета. Мятный леденец — я помнил, другие сладости он не признавал.

— Ну что, пойдем? — он перекатил конфету языком за другую щеку.

Я снова сглотнул комок и кивнул.

Он развернулся и первым спустился по лестнице. Я пошел за ним следом, но ноги меня не слушались. В ушах стучало. В глазах темнело. Я чувствовал, как мне становилось все теснее в брюках. А он шагал в двух шагах впереди меня, будто дразня этими легкими покачиваниями бедер, изящными движениями рук и головы, когда он отбрасывал непослушные волосы со лба. Мне хотелось обнять его все еще тонкую талию, прижаться к его упругой спине, гладить его мускулистую лишенную волос грудь, но я не смел — я помнил, он не любил, когда инициатива исходила от кого-то, кроме него.

Наконец, мы приблизились к низкому заборчику, обтянутому рекламным баннером какого-то пива, прошли вглубь к угловому столику. Он сел у обшарпанной стены, а я усмехнулся про себя — он по-прежнему не любил, когда кто-то стоит у него за спиной.

— Что ты будешь? — он поднял на меня глаза, и я чуть не стек под столик.

— Выбери сам... — тяжело выдохнул я.

Он усмехнулся и поднял руку. К нам тут же подошел официант — мой студент со второго курса. Он вежливо поздоровался, а я готов был провалиться на месте.

— Два кофе, пожалуйста, — сказал Шон с улыбкой. — Один с молоком и сахаром, второй черный и без сахара.

Официант кивнул, посмотрел на меня с ехидной ухмылкой и исчез в здании кафе.

У меня вспыхнули уши, а его улыбка стала еще шире:

— Чего ты стесняешься? Ну, увидел тебя твой студент в обществе старого друга, и что тут такого? Разве друзья не могут встретиться после работы и поболтать за чашечкой кофе?

— Друзья? — переспросил я и сам удивился тому, что в моем голосе зазвучала обида.

Он чуть вскинул брови:

— Чем тебя не устраивает эта формулировка?

— Я... — мысль тяжелым камнем скатилась на язык, больно ударилась о зубы и покатилась дальше в желудок. Я хотел ему высказать все, но не мог — слишком много людей вокруг, слишком много знакомых, студентов и преподавателей, которые считают меня примерным семьянином... Я что, действительно мог бы закатить ему истерику, как обиженная любовница?

— Миш, я