Семейные выходные в хижине

одного конца и с камином с другого. На камине свисала большая голова оленя.

В углу было огромное кресло, накрытое индийским одеялом. Там была большая кушетка и несколько старых деревянных кресел-качелей, а посреди пола лежала большая шкура медведя, голова медведя наблюдала за вами, широко открыв пасть.

В другом углу находился оружейный сейф, где хранились папин дробовик и мои винтовки.

Я приезжал каждое лето и охотился на оленей со своими приятелями. С тех пор орудия не трогали.

Удочки и старые сети, ржавые приманки были развешаны по стенам вместе со старыми фотографиями: охотники на черно-белых изображениях, животные оттенков сепии, некоторые мертвые, некоторые живые. И на мантии, ряд рамок с изображением старика, который жил здесь раньше, и трех членов нашей семьи.

Когда я закрыл глаза, я мог все это вспомнить. Но впервые в моей жизни, когда я путешествовал по переулку памяти всего через день, я мог видеть только одну вещь, когда закрывал глаза.

Моя мать трахает себя и смотрит на меня в зеркало.

Я представил себе, что может произойти в хижине, я на чердаке смотрю на своих родителей в их большой кровати.

Я вздрогнул от этой мысли. Это меня так взволновало. Это меня пугало. Я действительно дрожал от предвкушения, когда мама скакала по кухне в футболке и без трусиков, папа входил и выходил из гаража, поболтать о делах, дровах, пропане и еде.

Мама была в винном шкафу, доставала бутылки с водкой, тихо напевала, потянувшись за пластиковыми стаканчиками и наклонившись за тарелками и салфетками, замороженными стейками из морозильника, овощами, все время показывая сыну свою идеальную задницу, и ее мокрую киску, Планирует, Кто знает, что может произойти в ближайшие дни.

Я смотрел на нее с трепетом. Я был заворожен. Впервые в жизни я захотел маму так, как никогда не мог себе представить.

— Майк, — наконец сказала она, нарушая тишину, — ты не мог бы помочь мне с этим?

На верхней полке стояла большая миска, до которой она не могла добраться.

— Ты бы стал моим высоким мужчиной и отдал бы это маме?

Я чуть не упал в обморок. Я был ее мужчиной? Она снова была мамой? Я выдохнул и подошел к ней, мой член теперь выпрямился, мама смотрела на него, положив руку на бедро, когда я задел ее и потянулся к миске.

Я чувствовал ее руку на моей заднице, как будто она страховала меня.

Но потом она соскользнула руками по моему животу и удерживала меня, ее руки скользили вверх и вниз по моей груди.

Она поцеловала меня в шею, когда одна рука медленно скользнула по моему животу к головке моего члена. Ее пальцы мягко коснулись его, когда она мурлыкала мне в ухо.

— Я люблю тебя, милый, — прошептала она. — Мама тебя так сильно любит.

Папа ворвался в дверь, когда мама отпустила меня и ускользнула на цыпочках, напевая, как маленькая девочка, прыгая по лестнице, ее футболка ничего не скрывала, когда она подпрыгнула в коридор и за угол.

Я