Богатые тоже люди

стоит ли так мараться? Дурной поступок — коррозия души.

— Что вы желаете?

Официант склонился в вежливом полупоклоне, показывая Давыдову блестящие налакированные волосы, отсвечивая ими желто.

— Стакан сока. Лучше всего апельсинового.

2

Лиманову было душно, несмотря на то, что недавно он вернулся с улицы, с весеннего морозца, нес за пазухой и в рукавах холод: Чёртовы выборы. Они его доконают, эти тараканьи безумные бега. Он бы бросил всё, но не мог. Палец в попу воткнуть — легче, чем бросить. Много фишек поставлено на карту. Большие деньги вложили в выборы: как он сам, так и те люди, с кем он условился о поддержке. Если дело будет проиграно его, конечно же, не убьют, но неприятностей хватит. Прокуратура возобновит уголовное дело (старое, паровоз немытый), конкуренты перехватят козыри, придётся отдать по долгам — выкручиваться штопором, выкручиваться — ну и тому подобное.

Лиманов дёрнул за ворот рубахи, ослабляя узел галстука и расстегивая верхнюю пуговицу. Да плюс эта вальпургиева видеокассета. Он получил её утром, по почте, однако ни вскрывать, ни смотреть не стал. Первая мысль была, что там заложена бомба, и это не исключалось, но пока Лиманов размышлял, не позвонить ли Давыдову, чтобы он всё проверил, ему позвонили самому. Голос в трубке был каким-то механическим, явно измененным, скрежет по дну консервной банки вилкой.

— Се-сей Сес-севич? Вы получ-щили бандер-роль?: Не волнуетесь — это не бомба. Это эротика:. Или даже порнограф-фия:. В любом случае посмотрите, не пожалеете. Я вам перезвоню. Вещером. Интересно будет узнать, ш-то вы про это думаете: Совпадут ли наши эс-стетические вкусы.

После чего в трубке раздался смешок, вода, утекающая в слив ванны, и связь была прервана.

День Лиманов провёл, как сомнамбула, заученно произнося речи, автоматически-автоматически-автоматически улыбаясь, пожимая чужие, как виды красного Марса, ладони — трусливо не звоня жене, на юг, где она отдыхала с подругой. Крутой мужик Лиманов, «папочка» для одних, миллионер для других, спонсор — благодетель для третьих, сволочь, давно заслужившая затхлой тюремной камеры — по мнению четвёртых, опасная акула с острыми напильниками во рту — для пятых — этот крутой мужик Лиманов за годы супружеской жизни стал безмолвным кольцом на пальце жены. Его жена оказалась блядь, подстилка, но Лиманов не только ничего с этим не делал, но и не хотел делать, молчаливо соглашаясь с её поведением, потому что, как это ни странно, змеиной верностью любил её.

*

За четыре года супруга изменяла ему не единожды, если только это можно назвать изменами в классическо-пуританском понимании слова измена. Она заводила себе любовников, ничуть не скрывая от Лиманова, что у неё таковой появился, размеренно, как домохозяйки заводят на подоконниках цветы, как подкладывают атласные подушечки под котов. Скандал ей Лиманов устроил, коза её острыми рогами забодай, но только раз и щит его при схватке был разбит.

«Ты занят своей долбанутой работой. Всё время, — кричала жена. — Я забыла тебя. Ты меня не то, что не трахаешь, ты меня не целуешь даже». И истерично. «Мне хуй нужен! Как всякой нормальной